коровы изнутри устроены столь хитрым образом, что Шопен действует на них примерно так же, как на первокурсницу действует таблетка экстази… А вода почему от музыки выстраивается в шеренгу? Этого я не понимаю. У нее же ни ушек, ни ножек нету. Причем под бравурные ритмы группы Die Toten Hosen она остается такой же хаотической, как и была, падла. То есть всякими колебаниями звука и прочей акустикой дело не объяснить. Именно Бетховена ей подавай, иначе молекулы не встанут в ряд.
Черт с ним, с Бетховеном. В конце концов, все преходяще, а музыка вечна. Я даже готов поверить в магию Третьей симфонии. В этом есть какая-то мрачная красота и мифологичность. Я уже слышу громоподобный шелест крыльев, который издают юные валькирии при токующем полете. Да, мне нравится верить в силу эстетики и магию слова. Борис Владимирович Неупокоев, мой школьный преподаватель истории древней и новейшей, всегда говорил, что в правильно уложенный рюкзак, даже полностью, до отказа забитый всяким туристическим хламом, всегда можно засунуть еще одну вещь при необходимости. Данное высказывание, безусловно, противоречит здравой логике и всяким там законам Ломоносова – Лавуазье, но я беру на себя смелость утверждать, что так оно и есть. Практикой подтверждается. В школе мы называли сей феномен «эльфийской магией», свято верили в ее существование и не задавались вопросом, почему она работает. Нам достаточно было того, что мы умеем ею пользоваться. Борис Владимирович призвал эту странную силу своими словами, словно древним заклинанием. Мы поверили ему, для нас магия ожила и начала воплощаться в форме вполне вещественных последствий. Как? Очень просто: мы научились лучше укладывать свои рюкзаки и ловко использовать потаенное пространство. С тех самых пор понятие «в рюкзаке нет места» перестало существовать. Именно так, на мой вкус, работает тезис о материальности мысли. Так, и никак иначе. Ну не верю я в то, что любое нехорошее слово оседает тонким слоем где-то на ткани вселенной, а потом аукается сказавшему почечными коликами.
Короче говоря, с Бетховеном еще можно примириться. Но Дима пошел дальше. Он уверял, что вода принимает гармоническую структуру, даже если над ней просто прошептать фразу «любовь и благодарность». Именно любовь и благодарность Дмитрий Сильвестрович предпочитал всем остальным добродетелям еще с институтских времен, и – о чудо! – именно эти два слова оказались великим водным колдунством! Необходимо отметить: вербальное облагораживание воды оказалось отнюдь не праздным занятием. Зашептанная жидкость чудесным образом приобретала всякие уникальные свойства, а затем принималась творить чудеса и лечить разный насморк и сифилис. Деревенские бабки, передававшие свои волшебные наговоры из поколения в поколение, веками маялись дурью. Ведь всего два слова – «любовь» и «благодарность», – сказанные над стаканом воды из-под крана (а на газировку действует? А на Perrier?), обеспечивают ничуть не менее действенные лечебные эффекты.
Ну что тут скажешь? В такую магию я не