руке фонарик. Потом меня неделю преследовали кошмары.
История Сэм мало-помалу проделывала тот же путь, что и история Лизы, а впоследствии моя. Вечерние новости. Первые полосы газет. Обложки журналов. Ах, с какой же радостью на нее набросились журналисты. Вполне возможно, те самые, что позже оккупировали лужайку перед домом моих родителей. Сэм дала несколько интервью газетам и журналам, плюс эксклюзивное той телевизионной суке, чьи записочки пахли «Шанель № 5». Скорее всего, примерно за ту же сумму, что и я.
У нее было только одно условие: ни фото- ни видеокамеры ее снимать не будут. Все видели только ту единственную фотографию из выпускного альбома – неизменную иллюстрацию ее страшного испытания. Вот почему ее согласие принять вместе со мной и Лайзой участие в шоу Опры – и открыто выступить перед всем миром на камеру – наделало столько шума. И еще больше, когда я отказалась. Из-за меня все лишились возможности увидеть современную Саманту Бойд.
А через год она исчезла.
Это не стало неожиданностью и случилось не сразу. Сэм испарялась постепенно, будто тающий на солнце утренний туман. Журналисты, готовящие публикации о десятилетней годовщине событий в «Найтлайт Инн», вдруг не смогли ее найти. Мать, в конечном итоге, признала, что больше не поддерживает с дочерью контакт. Ее были не в состоянии отыскать даже власти, считающие своим долгом приглядывать за жертвами насильственных преступлений.
Она пропала. Как говорит Куп, исчезла с радаров.
Ни одна живая душа не знает, что именно тогда случилось, что отнюдь не мешает теориям возникать и расти как грибы после дождя. В одной статье я прочитала, что она сменила имя и уехала в Южную Америку. Автор другой предположил, что Саманта ведет уединенный образ жизни где-то на западе страны.
Всякие любительские сайты, разумеется, выдвигали более мрачные гипотезы, множа теории заговора. Им мерещилось самоубийство, похищение или инициированные спецслужбами операции прикрытия.
И вот теперь она стоит прямо передо мной. Причем выглядит настолько неожиданно, что я теряю дар речи.
– Что вы здесь делаете?
Это все, что мне удается из себя выдавить. Сэм закатывает глаза.
– Здороваешься ты отстойно.
– Простите, – отвечаю я, – здравствуйте.
– Так-то лучше.
– Спасибо. Но это все равно никоим образом не объясняет, зачем вы сюда приехали.
– Но это же очевидно – повидаться с тобой.
Ее голос вызывает в уме злачный бар – прокуренный и проспиртованный. В нем таится мрачная нотка чего-то запретного.
– Просто я подумала, что нам наконец надо встретиться.
Несколько секунд мы смотрим друг на друга. Каждая из нас оценивает ущерб, нанесенный собеседнице теми роковыми событиями. Я понимаю, что Сэм предварительно навела обо мне справки: ее взгляд сначала скользит по моему животу, потом упирается в плечо. Я, тем временем, опускаю глаза на ее ногу, пытаясь припомнить, не хромала ли она, когда