тогда же в России впервые «появляется новый обряд интронизации <…>, разительно напоминающий венчание на царство в Константинополе: таким образом 4 февраля 1498 г. был поставлен и венчан <…> Дмитрий Иванович, внук Ивана III» [88, с. 95]. Иерусалимский патр. Феофан писал в 1619 г., что Бог «врагов святыя нашея веры покорит под нозе благочестивому нашему християнскому царю Михайлу Феодоровичу, яко да той един будет царствуяй на вселенней истинный христианский царь и владыка, и самодержец, и расточенное и многонасилуемое того царьствие соберет воедино и умножит, и распространит от моря и до моря, и от рек до конец вселенныя, и врази его персть его полижут» [139, с. 140]. Почти буквально эти слова повторил патриарх Филарет (см. [183, с. 258]).
Тут нужно сделать очень важное для понимания политики царя Алексея Михайловича отступление. Он и его предшественники и преемники – московские великие князья и цари – не только по-человечески и по-христиански жалели «ограбленных и оскорбленных» заезжих греков-иерархов и не только по-царски мечтали об объединении под своим скипетром всех православных народов, но и – что очень важно, хотя об этом почти никогда, насколько я знаю, не говорили и не писали, – были в огромном и неоплатном долгу перед греческим духовенством вообще и Константинопольским патриархатом особенно. Я имею в виду постепенное, в течение XIV–XV вв., возвышение Москвы и ее князей от почти нуля до положения объединителей и возглавителей Руси.
Это возвышение нельзя объяснить особо выгодным военным или торговым положением Москвы (которых не было, а у других русских городов они были – например, у Старой Ладоги, Киева, Новгорода, Смоленска, Пскова, Твери, Костромы, Ярославля и Нижнего Новгорода), ее особой древностью и святостью (которых не было, а у Киева, Смоленска, Ростова, Пскова и Новгорода они были), многочисленностью населения и войска (в чем она уступала Новгороду и Литве), храбростью ее войск (неоднократно битых тверичами) или князей (которые ползали буквально на четвереньках перед ханами в Орде и целовали руки даже не ханов, но ханских баскаков), особенными талантами москвичей к изготовлению и использованию военной техники (в чем они уступали новгородцам) или к фортификации (уступали псковичам) и т. д.
Это возвышение можно объяснить только тем, что Москву постоянно поддерживали: 1) русские митрополиты – главы Русской Церкви; 2) ханы Орды. Русские митрополиты (как русские по рождению, так и греки) во всем и, в частности, в этом, повиновались в ту эпоху, естественно, рукополагавшим и контролировавшим их Константинопольским патриархам и проводили диктуемую ими политику; Орда была постоянным союзником Константинополя и прислушивалась к его рекомендациям. «Поддержка церкви в исключительной, в огромной степени помогла формироваться Московскому княжеству. <…> То, что церковь категорически осудила бы в поведении любого другого князя, она легко прощала московскому. <…> Даже сделав какую-нибудь гадость, московские князья были, вроде бы, и не очень виноваты. <…> Сопротивление