в сущности, шла о реализации отечественного варианта «смешанной экономики», о назревшей конвергенции советского социализма и развитого капитализма западноевропейского типа. Достижения привычного социализма предполагалось дополнить преимуществами рыночной механики. Не получилось…
Но привели ли к желаемой цели радикальные преобразования, последовавшие после крушения перестройки? Пока уверенно можно утверждать, что ряд важных достижений налицо. Преодолена изолированность страны от внешнего мира, демонтированы механизмы командной экономики и внешнеторговой монополии. Исчезли унизительные дефициты товаров и услуг, значительно расширился их ассортимент. С прекращением борьбы с «вещизмом» восстановлено право людей на уют. Заметно раскрепощена ранее скованная личная инициатива. Происходит становление предпринимательского класса, призванного создать основу благополучия страны. Население с большим или меньшим успехом изживает исторически приобретенные иждивенческие комплексы. Вопреки разного рода предсказаниям россияне быстро усваивают «рыночный» образ мысли и действия. Устранена типичная для советского строя уравнительность в личных доходах, ощутим прогресс в дисциплине и этике труда: есть смысл зарабатывать деньги, раз появилась возможность беспрепятственно обменивать их на ранее недоступные товары и услуги. Наконец, нельзя не отметить, что после 70 лет господства принципиально иной экономической системы в стране достаточно быстро были созданы и, худо ли – бедно, начали функционировать формальные институты рыночной экономики (коммерческие банки, товарные и фондовые рынки, валютные биржи, новые налоговые механизмы и т. д.).
Однако результаты рыночных преобразований с отрицательным знаком также зримы и очевидны. И, что хуже всего, пока они явно преобладают над успехами. Дело здесь не только в том, что за годы реформ страна утратила половину своего экономического потенциала. Главное – пока никак не удается приостановить процессы примитивизации производства, деинтеллектуализации труда и деградации социальной сферы. Сюда же надо отнести появление массовой бедности: за годы радикальных перемен она стремительно расширялась за счет размывания сложившегося в СССР пусть не слишком богатого по западным критериям, но все-таки среднего класса.
Словом, Россия явно отдалилась от тех социально-экономических стандартов евроатлантических наций, которые питали изначальные замыслы перестройки, и приблизилась к усредненным характеристикам типичной страны «третьего мира» с громадной поляризацией личных доходов. Разного рода подсчеты и исследования материальных возможностей российских домохозяйств свидетельствуют о том, что реально плодами проведенных преобразований пользуются не более четверти населения страны, а половина ее жителей ведет еще более суровую борьбу за существование, чем в советские времена.
Без преувеличения можно утверждать, что разочаровывающие