концентрировались на идее этнографического эмпирического погружения в процесс создания научного факта. Эти попытки получили самоназвание «лабораторные исследования» (Б. Латур, С. Вулгар, К. Кнорр-Цетина) и состояли в микроанализе научной коммуникации внутри локальной научной группы или организации, приводящей к изготовлению нового научного знания как смене модальности от простого наблюдения до «научного факта». Методология и результаты таких исследований являлись конструктивистскими, что в узком смысле означало признание роли ученых в создании «научного факта», а в широком смысле могло приводить к выводам об искусственном характере самого научного знания, его полной зависимости от условий места и времени возникновения. Релятивистскими исследованиями внутри социологии научного знания принято считать работы Г. Коллинза и Т. Пинча середины 1970-х годов, в которых показывалась роль научных споров в управлении «экспериментальным регрессом» и в «интерпретативной гибкости» научных исследований. Эти условия изучения научного знания считались подходящими для рефлексивного анализа подлинной конкурентной и социальной сути процесса развития научного знания, протекающего не столько через преемственность и социальную трансмиссию внутри науки, сколько через борьбу, конфликт и достигаемые соглашения между оппонентами.
Исследования науки и технологий 1970–1980-х годов основаны на таком подходе, внутри которого выделяется множество теорий и методологических «школ» [8, 11], что говорит о его внутренней неоднородности. С другой стороны, авторы таких работ, как «Знание и социальное представление» Д. Блура [1], «Жизнь лаборатории» Б. Латура и С. Вулгара [21], «Производство знания» К. Кнорр-Цетины [19], держались в тесной связи друг с другом как интеллектуально, так и организационно. Несмотря на внутренние дискуссии и взаимную критику, СТС смогло довольно быстро выработать некую общность языка описаний и методологических принципов, которые и сейчас являются критериями идентификации любой научно-социологической работы как принадлежащей к СТС. Период развития СТС с начала 1970-х и до конца 1980-х годов можно назвать «классическим» периодом, поскольку в это время СТС не только возникла, но и обрела «классиков», пройдя стадию академического и общественного признания.
По мере работы над текстами интервью20 с «классиками» СТС фиксируемый респондентами внешний культурный фон, окружавший процесс становления СТС в 1970-х годах и одновременно являвшийся интеллектуальной атмосферой и суммой институциональных возможностей, начинает играть роль важнейшей детерминанты в объяснении искомого феномена. А сам феномен состоит в том, что СТС, являясь тематическим продолжением социологии Р. Мертона, манифестировала полный и решительный отказ не только от предыдущей традиции в социологии науки, но и от ее базовых оснований – методологии науки К. Поппера, И. Лакатоса и Л. Лаудана.
Для понимания природы этого протестного и в чем-то революционного