демонстрируют технологии военного назначения, особенно ярко – технология атомной бомбы. С традиционных позиций UFAIL эту технологию рассматривают с точки зрения того, насколько эффективно она выполняет узкую задачу, ради чего данная технология и создавалась. Что же касается ее широких эффектов – гуманитарных, экологических, – сознание, находящееся в логике UFAIL, о них даже не задумывается и способно «проснуться» лишь post factum. «В случае с атомной бомбежкой Японии так и произошло. Атомная бомба в период ее изготовления и применения воспринималась просто как в тысячи раз усиленная тротиловая бомба, и в ней не видели нового качества. Например – того, что она не только убивает, как всякое боевое оружие, но вызывает человеческие повреждения на молекулярном уровне, т.е. повреждает генетические механизмы, обрекая потомство выживших в атомной атаке людей на непредсказуемые страшные заболевания. Эти эффекты при проектировании бомбы не исследовались, а был чисто количественный расчет, когда цепная реакция, в ходе которой высвобождалось огромное количество энергии, не рассматривалась как новая энергетическая парадигма, но действовала простая технологическая аналогия – с тротиловой бомбой, только в тысячи раз более мощной. Разница представлялась чисто количественной – одна новая бомба “складывалась” из тысяч обычных бомб, и масштабы поражения не ожидались какими-то новыми» [3, с. 107].
Конечно, пример атомной бомбы – исключительный случай технологии, и едва ли он способен стать уроком для технологического развития в целом, которое совершенно справедливо не должно восприниматься в апокалипсическом духе и де-факто не является апокалипсическим. Д. Эглер привлекает внимание к другому – именно к тому, что «безотносительно к мирному / немирному характеру технологий “дьявол” содержится в самой логике UFAIL “цель оправдывает средства”. И выход – в принятии новой методологии технологического развития, в соответствии с которой необходимо ввести технологический прогресс в рамки обязательной научной экспертизы на стадии разработки технологий. Такая экспертиза предусматривала бы системный анализ разрабатываемых технологий – всех их возможных последствий для человека, общества, природы. В конце концов, технологическое развитие должно служить не каким‐то группам людей и их эгоистическим целям, но человечеству как глобальной системе самосохранения» [3, с. 112].
О необходимости измерения технологического развития этическим фактором целостного человека на стадии разработки технологий пишут многие исследователи, высказывая идею новой этики инженерии и обосновывая эту идею следующим образом. Коллективное дело технологии имеет объективное моральное измерение, поскольку, как и всякое дело, может принести людям и благо, и вред. Значит, нужна просто иная этика инженерии, чем традиционная «обвинительная» этика, которая навязана аутсайдерами технологии, стремящимися возложить вину за показавшие себя «вредными» технологии на их разработчиков