рамки. Так, «Снег белый» – истинное высказывание, если и только если снег белый. Но истинным высказыванием будет и такое, как «Парламент страны N считает, что “Снег черный” – истинное высказывание», если и только если парламент страны N считает, что «Снег черный» – истинное высказывание. При опущении модально-контекстной рамки как якобы тавтологичной («Если парламент / cуд / министр… считают, что “Х” истинно, – значит Х») создается иллюзия самоочевидности, поскольку, когда опущено указание на говорящего, утверждение об истинности акта высказывания неким субъектом («Истинно то, что парламент страны N постановил считать, что “Снег черный”» – истинное высказывание) подменяется утверждением данного положения дел («Снег черный»). Устанавливаемая посредством подобной пропозициональной эквилибристики норма и есть иллюзия, или суррогат истины (истинности).
20
Cр.: «Общественное предназначение ПД состоит в том, чтобы внушить адресатам – гражданам сообщества – необходимость “политически правильных” действий и / или оценок. Иначе говоря, цель политического дискурса – не описать (т.е. не референция), а убедить, пробудив в адресате намерения, дать почву для убеждения и побудить к действию» [Демьянков, 2002, с. 38].
21
«Прежде всего нам, вероятно, надо смотреть за творцами мифов: если их произведение хорошо, мы допустим, если же нет – отвергнем» [Платон, 1994, с. 139].
22
Так, в детской повести Дж. Родари «Джельсомино в стране лжецов» описывается страна, где запрещено говорить правду. Однако это не мешает ее жителям адекватно интерпретировать новости, которые они узнают из газеты «Образцовый лжец».
23
С. Крипке употребляет термин «реальный» (хотя и в кавычках), чаще используют термин «актуальный». Это, видимо, оправданно для большинства текстов. Однако далеко не для всех – и не только художественных, но и для юридических, политических, исторических и др., применительно к которым мы предпочитаем менее обязывающий термин – не «реальный», а «отмеченный» по тем или иным причинам мир, относительно которого определена система межмировых отношений. В случае дополнительных уточнений перспективным представляется использование разрабатываемого Д. Чалмерсом, Д. Льюизом, Р. Сталнакером и Д. Капланом в русле двумерной семантики (2D semantics) понятия «центрированного мира» (centered worlds) – мира, референция к которому ориентирована относительно говорящего в момент высказывания. Что касается понятия «актуального мира», то, применительно к дискурсу, вслед за Д. Льюизом целесообразно принять его «индексальное» понимание: актуальный отличается от других не физической природой, а тем, что он определяется такими координатами коммуникативного акта, как «я», «здесь», «сейчас» [Lewis, 1979].
24
Ср.: «…русский язык так же хорошо обслуживал русский капитализм и русскую буржуазную культуру до Октябрьского переворота, как он обслуживает ныне социалистический строй и социалистическую культуру русского общества» [Сталин, 1950, с. 6].
25
На совмещенность прескриптивного и дескриптивного толкований и проистекающую из этого двусмысленность как на важнейшую характеристику политического языка указывал Гарольд Лассуэлл: