искупления, христианства с изображением праведников, идущих в рай, и грешников, осужденных на вечную муку.
Богослов без обиняков заявил, что ислам оскверняет небо и землю. Ритуальные омовения грек-византиец описал с такими омерзительными подробностями, что Владимир Святославич сплюнул:
– Нечисто это дело.
Отпустив богослова, великий князь собрал в гриднице бояр.
– Со многими я повидался и многих выслушал, но религия греков мне больше всего пришлась по душе. Мудро богослов изрекал.
Князю бояре резонно ответили:
– Своего никто не бранит, но хвалит. Надо бы, князь, отправить по разным странам здравых послов, дабы те на месте познали каждую веру, а после уж и решать, что делать.
Князь не воспротивился. Принять новую веру – весьма важное дело для всей Руси. Тут поспешать возбраняется.
Владимир Святославич отобрал десять благоразумных мужей, и те пошли в разные земли.
Послы увидели в стране болгар скудные храмы, унылое моление и печальные лица. В земле немецких католиков – богослужения с обрядами, но без всякого величия и красоты.
Наконец, послы прибыли в Константинополь.
– Да созерцают они славу бога нашего! – воскликнул император и, зная, что варвары пленяются более наружным блеском, нежели внутренним содержанием, приказал вести послов в Софийский храм, где сам патриарх, облаченный в святительские ризы, совершал литургию.
Великолепие храма, присутствие всего знаменитого греческого духовенства, богатые одежды, убранство алтарей, красота живописи, благоухание фимиама, сладостное пение клироса, безмолвие народа, священная важность и таинственность обрядов изумили россиян. Им казалось, что сам всевышний обитает в сем храме и непосредственно с людьми сочетается.
Возвратившись в Киев, послы с презрением говорили Владимиру Святославичу и дружине о богослужении магометан, с неуважением – о католической церкви и с восторгом о византийской.
– Всякий человек, вкусив сладкое, имеет уже отвращение от горького. Побывав на службе в церкви Святой Софии, увидев патриарха в золотых ризах, мы уж и не знали – на небе мы или на земле, ибо нет на земле такого яркого зрелища и красоты. Надо принимать веру греков.
Послы сидели в Теремном дворце, с восторгом рассказывали о византийских христианах, а за окном, на княжьем дворе, стояли языческие боги, испачканные кровью, потемневшие от непогоды и опаленные огнями жертвенных костров.
Во дворце – разговоры о христианстве, а за его стенами стоит высоченный языческий Перун с серебряной головой, золотыми ушами и усами, с железными ногами, в окружении других богов. И кажется, что их резные лица стали еще более суровыми, словно они зрят и слышат, что происходит в княжеской гриднице. А коль слышат, то угрожают:
«Не вздумайте трогать языческую Русь! Не вздумайте рушить старину дедов и прадедов, иначе прольются реки крови. Остановитесь, князья и бояре!».
Но Владимир Святославич будто глух, не слышит грозного предсказания. Ум его занят собственным величием и желанием возвеличить Русь. Давно