Ярослав Мудрый. Валерий Александрович Замыслов

не мог не поздравить: в дружине давно воцарился побыт¹¹⁴: на именинах старшего дружинника собирались все вои во главе с князем.

      На пирах князь никогда не упивался, круто разнясь от своего отца Владимира Святославича. Тот меры не ведал и, осушая рог или чару, неизменно повторял: «Руси есть веселье – пити, не можем без того быти!». И пошла изба по горнице, сени по полатям! (Не случайно шумные пиры Владимира Красно Солнышко надолго запомнятся на Руси). Ярослав и в данном случае придерживался примера Святослава, кой, как отмечали старые дружинники, выпивал лишь после очередной победы, но не более трех чар и никогда не страдал похмельем. Утром был бодр и свеж, к тому и воинов приучал. Его войско невозможно было взять врасплох.

      Бытовал и другой обычай: у княжьих мужей, дабы оказать имениннику особый почет, Ярослав должен остаться ночевать. Князя не тяготила бессонница, он засыпал мгновенно. На сей же раз, едва он откинулся на изголовье, как в опочивальню, освещенную тремя бронзовыми подсвечниками, вошла статная девица и тотчас скинула с себя лазоревый сарафан.

      Ярослава кинуло в жар: впервые к нему приближалась обнаженная, щедротелая женщина. На какой-то миг у него от волнения даже язык отнялся. А женщина присела на ложеницу и потянулась к нему горячими руками.

      – Ты кто? – наконец хрипло выдавил Ярослав.

      – Сенная девка господина моего, Евдокиюшка.

      – Зачем… зачем ты пришла?

      Вопрос прозвучал глупо, а Евдокиюшка тихонько рассмеялась.

      – Поглянулся ты мне, князь. Лаской тебя одарю.

      – Но…

      – Молчи, молчи, любый.