запланированная классная экскурсия прошла бы вдоль ручья позади порохового завода и там внимательно изучила бы (Рис. 1) эвкалипт мелкоплодный с держателями для ног, врезанными в ствол. Юный кандидат наук предполагал, что они использовались для сбора меда. Где же сейчас мед?
На уроке про шерсть можно изучать археологию, не только Рис. 1, но и Рис. 3, соседний эвкалипт камальдульский, с высоким шрамом в форме каноэ. Бородавчатыми пальцами Беннетт Эш смог бы прочувствовать раны, оставленные шерстью.
Когда поезд миновал станцию Солнечная, я, должно быть, выглядел усердным занудой. Я взял карандаш и бумагу и начертил решетку из тринадцати квадратов, в каждом – урок истории продолжительностью час десять минут. Кто мог догадаться, что я не более уравновешен, чем мясная муха, бьющаяся о стекло? Винить ли в этом мисс Кловер?
Несбыточные надежды Кловер – использовать чек Дизи, чтобы отправиться во Флоренцию и проводить там по три часа в день в Уффици или Палаццо Питти. Несбыточные? Но разве мужчины не летают по небу и не водят автомобили со скоростью сто тридцать миль в час? Почему женщине не делать то же? Может ведь Дизи заполучить наконец своего спонсора? Возможно, уже на днях мне будет разрешено обналичить чек? Может, Кловер поедет со мной в Италию, чтобы поселиться там вместе? В любом случае была Кловер, и был Палаццо Питти, когда я въезжал в чайное кафе радио 3UZ.
Я обнаружил ее уже в студии, лицо обрамлено черным воротом водолазки и волнистыми волосами Феллини. Вермеер бы добавил окно, чтобы придать света ее глазам. Она сузила их, и ее рот сдвинулся на миллиметр по краям, и я дал бы ей все, о чем бы она попросила.
Еще я подумал: «Ты полный кретин. Ты полностью ее придумал. Вечно ты так делаешь».
Тем не менее мне было очень уютно, пока она меня изучала. Я испытал волнующее чувство, будто расческа прошлась по волосам.
Я спросил ее, что она читает, а она задала мне тот же вопрос, и я рассказал ей про «Океанию», но все время думал: «Это тот день, когда я наконец-то решусь?» Я понятия не имел, что сделаю.
Дизи и Малышка Дизи сидели в аппаратной. Что из того, пусть слышат, как я говорю то, что должен? Разве я от этого умру? Я сказал:
– Возможно, нам с вами пора отправиться на танцы.
Глаза Кловер блеснули и наполнились энергией (это можно было бы принять за отражение прожекторов в будке). Она кивнула Дизи, вопросы у него были записаны на желтых карточках. Смотрела, как он перемешивает их привычным жестом. Он вышел из аппаратной. Кловер улыбнулась мне, и я подумал, что мог бы смотреть в это лицо вечно: в Уффици, в Питти или «У грека Джорджа» в Бахус-Марше. Дизи вошел с криком: «Все выше и выше!» Это не требовало отклика. Это «Все выше и выше» было его торговой маркой, его позывным, им самим, и, когда он выкладывал вопросы надписью вниз на зеленый войлок стола, он знал свое дело. По знаку его тяжелого окольцованного пальца Малышка Дизи начала запись.
Дизи пропел свои позывные, и представился и, восьмую неделю подряд пышно приветствовал мисс Кловер, которая, возможно, на этот раз уделает короля. В тот момент это казалось жестоким,