скорее к вещам, чем к интеллектуальным правам, поэтому использовать его представляется не вполне обоснованным»[50]. О.В. Бобкова, С.А. Давыдов, И.А. Ковалева считают неоправданным раскрытие понятия «плагиат» в уголовном законе, и как следствие им «представляется ошибочной и позиция ученых, которые, определяя правовую сущность плагиата, оперируют термином «присвоение авторства» с оглядкой на УК РФ»[51].
§ 2. О возможности применения понятия «присвоение» в авторском праве
Ввиду того, что многие исследователи считают необходимым признаком понятия «плагиат» присвоение авторства, нельзя не рассмотреть саму возможность применения этого понятия в авторском праве. Поставим вопрос: в чем может состоять юридический, точнее, гражданско-правовой, смысл понятия «присвоение» в авторском праве и к какому предмету оно может быть отнесено?
Обратимся к словарям русского языка: слово «присвоить» означает «завладеть, захватить чужое, отнять» (словарь Даля); «завладеть, самовольно взять в свою собственность, выдать за свое» (словарь Ожегова). Поэтому нельзя не согласиться с мнением, что присвоение имущества подразумевает его обязательное отчуждение от всех других лиц, иначе присвоение теряет всякий смысл. Исходя из этого к интеллектуально-правовым отношениям подобная трактовка понятия «присвоение» неприменима[52].
Разделяя такое убеждение, представляется необходимым ответить на вопрос: что вообще может быть объектом присвоения в авторских отношениях?
Начнем с того, что общим мнением признается несомненным: плагиат не может состоять в присвоении чужих мыслей, так как они «не поддаются исключительному присвоению»[53]. На такой же точке зрения стоял Гербер, утверждая следующее: «Что касается умственного содержания рукописи, то особое право на него юридически вовсе немыслимо. Если кто-либо, с позволения или без позволения автора, читает его произведение и усваивает себе мыслительное содержание его, то об иске, вытекающем из похищения мыслительного имущества, тут и речи быть не может. Все, что в этом отношении приводится в качестве содержания авторского права, сводится к тому, что авторство данного лица есть исторический факт»[54].
Полагаем, мало кто не согласится с тем[55], что закон не защищает мысль саму по себе, потому что «мысль не поддается закреплению за известным лицом и закон остается бессильным при желании защитить этот личный интерес автора. Защита такого интереса достигается не юридическим путем, а посредством литературной критики»[56], и поэтому мысль в уме не есть объект авторского права. Но закон защищает «мысль, объективизированную в общедоступных формах»[57]. При этом «присвоение» мыслей, напротив, заслуживает одобрения: «Уселся он – с похвальной целью // Себе присвоить ум чужой» (А.С. Пушкин, «Евгений Онегин»). Поэтому позволительно, бесспорно, одну и ту же мысль разным лицам выражать по-своему. Так, представляется, мысль