Мне хоть немного подмог бы кто, хоть самую чуточку, а дальше уж я бы сам!
Иван сочувственно посмотрел на друга:
– А чего с выставкой? Совсем никак?
– Да полный швах! – злобно и одновременно устало ответил Шура. – Уж как я только не пробовал пробиться – всё впустую! А ведь я даже не авторскую выставку прошу, мне б хоть в коллективную втиснуться! Да где там… Всё Кадочкиными да Скворечниковыми занято! Шуты гороховые, чёрт бы их всех побрал! Ну и куда в этой стране честному художнику податься?!
– Но ты же всё-таки член ассоциации художников. Разве тебе как члену организации не положена выставка? Что ваш устав об этом говорит? – спросил писатель.
– Держи карман шире! В уставе много чего написано! Кабы всё по уставу делалось, то мы, художники, жили бы по-другому! Совсем по-другому! Мы бы ни в чём не нуждались, а могли бы спокойно заниматься творчеством, не думая о хлебе насущном. Художник – личность с чрезвычайно тонкой душевной организацией, которая не приучена решать свои бытовые проблемы и не знает, как беспокоиться о своих финансовых нуждах. А нынче, мы, мастера кисти и красок, влачим жалкое существование на обломках некогда могущественной структуры и не имеем даже элементарного! Что нам с этой книжицы, что зовётся членским билетом? Что нам с этих семи букв – ВАССХУД? Ничего, от слова «совсем»! Зато как звучит – «Всероссийская ассоциация художников»! – патетически закончил свою речь Ротозеев.
– Мне вот тоже на днях из издательства звонили, – выслушав пламенный спич друга, произнёс Иван.
– И? – выжидающе уставился на друга Шура.
– Неформат, рынок. Политика издательства не позволяет нам опубликовать вашу книгу. Если появится возможность публикации – мы обязательно свяжемся с вами.
– Вот сволочи! – в сердцах воскликнул художник. При всей своей противоречивости и сложности характера, он всегда искренне переживал за друга. – Ну вот, видишь, что я тебе говорил? Разве можно в этом чёртовом государстве искусством заниматься? Разве здесь можно своим творчеством прокормиться?
– Эти хотя бы позвонили. Большинство же вообще не отвечают.
– Сдаётся мне, Ваня, что они даже не читали твой текст, а просто таким образом тебя вежливо послали: мол, политика издательства и всё такое! – сочувственно покачал головой Шура.
– Тогда нужно ещё раз переписать текст… – начал было Иван.
– И сколько раз ты собираешься переписывать? – перебил его Шура. – Может, стоит писать по-другому… Ну, в формате, так сказать. Или вообще, бросай это дело! В этой стране ни литература, ни искусство никому не нужны!
– Я писатель. Я должен писать! – твёрдо возразил Иван.
– Эх, друг, писатель не тот, кто пишет, а тот, чьи книги издают, – мягко поправил его Ротозеев. – Занимайся рекламой, она хотя бы что-то приносит, какие-никакие, а деньги. А про писательство забудь, никому это нынче не нужно и не интересно… Ладно, пойду я, пожалуй. Поздно уже.
– Погоди!