Эрих Мария Ремарк

Земля обетованная. Последняя остановка. Последний акт (сборник)


Скачать книгу

жались к ним, точно грязно-белесые мотыльки, которых вечерние сумерки и усталость заставили прибиться к этому неприглядному человеческому жилью.

      Сменный портье Феликс О’Брайен стоял перед дверями гостиницы «Мираж».

      – А Мойкова нет? – поинтересовался я.

      – Сегодня же суббота, – напомнил О’Брайен. – Мой день. Мойков в разъездах.

      – Верно, суббота. – Как же я забыл! Значит, впереди длинное, пустое воскресенье.

      – Вот и мисс Фиола тоже господина Мойкова спрашивала, – вяло обронил Феликс.

      – Она еще тут? Или уже ушла?

      – По-моему, здесь еще. Во всяком случае, я не видел, чтобы она выходила.

      Мария Фиола вышла мне навстречу из полумрака плюшевого будуара. На ней опять был ее черный тюрбан.

      – У вас снова съемки? – спросил я.

      Она кивнула.

      – Совсем забыла, что сегодня суббота. Владимир уехал развозить клиентам свой напиток богов. Но я все предусмотрела. У меня теперь здесь припасена собственная бутылка. Припрятана у Мойкова в холодильнике. Даже Феликс О’Брайен пока что не смог ее обнаружить. Но это, конечно, долго не протянется.

      Она прошла передо мной в комнатенку за стойкой и извлекла бутылку из холодильника, откуда-то из самого угла. Я поставил рюмки на столик возле зеркала.

      – Вы не ту бутылку взяли, – предупредил я. – Это перекись водорода, к тому же концентрированная. Яд. – Я показал на этикетку.

      Мария Фиола рассмеялась.

      – Бутылка та самая. А этикетку я сама наклеила, чтобы Феликса отпугнуть. Перекись водорода, как и водка, ничем не пахнет. У Феликса нюх на спиртное просто феноменальный, но тут он ничего не учует, пока не попробует. А чтобы не попробовал – этикетка! Яд! Просто, верно?

      – Все гениальные идеи просты, – ответил я, отдавая дань ее изобретательности. – Потому-то они так тяжело и даются.

      – Первую бутылку я тут завела себе уже несколько дней назад. Чтобы Феликс на нее не позарился, Владимир Иванович перелил водку в старую, запыленную бутылку из-под уксуса и даже бумажку приклеил с русскими буквами. Но она на следующее же утро исчезла.

      – Лахман? – спросил я, пронзенный молниеносной догадкой.

      Она в изумлении кивнула.

      – Вы-то откуда знаете?

      – Природный дар аналитика, – сухо ответил я. – Он признался в содеянном?

      – Да. И в приступе раскаяния даже принес взамен вот эту бутылку. Она больше. В ту едва пол-литра набиралось, а в этой добрых три четверти. Ваше здоровье!

      – И ваше! – Лурдская вода, подумал я. Лахман даже заподозрить не мог, что это водка, он же вообще непьющий. Одному Богу известно, как приняла его с такой святой водицей пуэрториканка. Впрочем, может, он как-нибудь сообразил выдать ее за сливовицу из Гефсиманского сада?

      – А я люблю тут посидеть, – призналась Мария Фиола. – С прежних времен привычка осталась. Я ведь долго тут жила. Я вообще люблю гостиницы. Всегда