Он склоняется к тому, чтобы несколько скорректировать понятие универсальности. «Я полагаю, – пишет он, – что имеется основание думать, что репрезентационная теория истины обладает высокой степенью естественности»34. Естественность означает предпочтительность, а предпочтительность теории – это основание для признания ее глобальности. Таким косвенным образом реставрируется универсальность репрезентационной теории истины. Это вместе с тем представляется ответом на проблему горизонта.
С этих позиций возможно критическое отношение к получению истины посредством референции, т.е. путем отсыла к представлению, которое принимается за истину. Здесь мы получаем опосредованное знание, истинность которого нельзя признать безусловной, данной непосредственно как очевидность. Признание глобальности естественной истины ставит под вопрос возможность достижения философской истины. Дело в том, что репрезентация относится к частному явлению. Знание такого явления не может получить статус философского.
Философское знание – это неизбежно «скачок», поднимающий истину над ограниченностью эмпирически данных явлений. Но здесь открывается возможность признания метода референции, но не как словесной игры, а как обнаружения философской истины в особом совпадении различных явлений, содержащем конечный смысл. Конечный смысл как философская истина открывается в звукосочетаниях, словосочетаниях, в особых вещественных сочетаниях различных видов искусства.
Наиболее очевидной формой обнаружения конечных смыслов в сочетаниях конкретных изобразительных и смысловых форм может считаться эмблематика космоса, ее символика.
Она воспринимается как средство получения знаний о скрытых смыслах окружающей реальности. Это уже давно признается многими авторитетами.
Так, например, учитель риторики и монах ордена варнавитов Кристофоро Джарда, по случаю открытия в Милане библиотеки варнавитского ордена, произнес речь, в которой выразил особую хвалу «символическим образам». Он утверждал, что символические образы выражают возвышеннейшую природу наук и искусств. Символические образы спешат навстречу созерцающим, сами входят в глаза смотрящим, через них проникают в душу, заявляют о своей сущности еще до того, как их подвергнут исследованию35.
Именно через символические образы представляется возможным адекватное ви́дение того смысла, который заключен в мироздании. Так, на эмблеме, данной Иоахимом Камерарием под № 54, представлен мир, находящийся на спине у рака. Камерарий видит в этом извращенность мира, о чем писал еще Гораций: чего не портит пагубный бег времени: отцы были хуже чем деды, а наше потомство будет еще порочней36.
Эмблема в данном случае оказывается механизмом референции, через посредство которой происходит соединение человека с мирозданием: человек получает объяснение того, почему эволюция общества сопровождается нравственной