уже спят, а через границу все равно не провести. Так ждать в гости или в раковину выливать?
Вскоре сексот сидит в гостиничном номере благодетеля. На столе – скромная закуска и огромная бутыль с завлекательной этикеткой. Соглядатай с удовольствием хлещет халявную выпивку и причмокивает от благородного вкуса и непривычного градуса. Вот что значит качественное буржуйское спиртное, а не наша омерзительная «Столичная», сделанная из нефти! Уже только за одно это можно советскую власть возненавидеть!
Валторнист подливает гостю приязненно и дружелюбно, словно Сальери, однако сам при этом лишь делает вид, что пьет. Бутыль с завлекательной этикеткой он отыскал в ближайшем мусорном контейнере. Набулькал туда медицинского спирта, который в немецких аптеках по цене питьевой воды, притом в этом спирте коварно растворил несколько таблеток димедрола. Сейчас эта гнида вырубится, и тогда…
Однако гнида почему-то вырубаться не хочет. Пьянеет, косеет, икает… и в который уже раз затевает провокационную беседу о своей ненависти к советской власти. Выхрюкивает меню в унитаз, вновь пьет и опять заводит песню о своей ненависти к СССР. Это уже не провокация, это – лейтмотив. В операх Рихарда Вагнера подобное называется «принципом монотематизма». А в клинической психиатрии – «синдромом навязчивых состояний».
Наконец, хозяин не выдерживает: ну хватит, а?!.. не на службе ведь. На, накати вот!..
Спустя какой-то час валторнист спускается в гостиничное лобби и незаметно подмигивает тромбонисту с арфисткой. Те синхронно поднимаются и идут к портье, чтобы отвлечь его внимание. Валторнист тем временем проворно волочет от лифта ватное тело сексота. На крыльце материализуется контрабасист, который тело и перехватывает. И вся эта оркестровая сыгранность явно свидетельствует о грамотном заговоре и далеко идущих намерениях.
Вскоре бесчувственный стукач живописно разложен на клумбе как раз напротив полицейского участка. В руке его пустая бутыль, на груди – свежая блевотина, а в промежности – темное влажное пятно. Натюрморт завершает бездуховный порнографический журнал, который бесстыже выпирает из оттянутого кармана… …Поутру сексот мучительно разлепляет слипшиеся веки. Он лежит в незнакомой койке и в такой же незнакомой комнате. На окнах – решетки, на стене – некий плакат с надписями не по-нашему. Стукач мучительно фокусирует взгляд и с ужасам определяет первое слово: «Achtung!» Следующее прочитанное им слово выглядит еще страшней: «Polizei».
И тут наш стукач понимает, что попал он не иначе, как в бункер к недобитым фашистам, и надежды на спасение у него нет…
Действительно, вскоре в комнатке появляется блондинистый гестаповец в форме с погонами-плетенками, как в фильмах про войну и немцев. Сексот испуганно втягивает голову в плечи, потому как уже знает, что сейчас прозвучит «хэндэ хох!» и «шиссен!» Белобрысый гестаповец официально улыбается, что-то каркает и уходит.
Что делать?!..
Во рту арестанта – раскаленная