не обязаны! Обязаны! – я снова опустился в кресло. Мне стало невыносимо жарко, и я стал обмахиваться копией свидетельства из ЗАГСа. – Ничего мне не сказали, стыдоба-то какая. Я же вам ничего даже не подарил!
– Да не нужно мне ничего, Виктор Иванович.
– Цветов не подарил!
– Эти веники только место занимают.
– Деньжат, в конце концов.
– У меня все в порядке со средствами.
– Что там еще на свадьбу дарят? Памперсы?
– Нет, это на выписку из роддома только если.
Я продолжал обмахиваться и в глубине души наслаждался растерянным видом Ольги, которая не знала, как от меня отделаться и уйти работать дальше.
– Виктор Иванович, это моя личная жизнь. Я не хотела афишировать, и все. Сейчас я сделаю рассылку и от половины компании буду получать вот такие вопросы. Мне сегодня и так будет несладко.
– А вы свадьбу устраивали?
– Нет. Просто расписались.
– То есть без белого платья, шампанского, «горько» и каравая?
– Без, – отрезала Ольга, снова превратившись в льдинку.
– Ладно, Ольга Владимировна, – выдохнул я, понимая, что пора возвращаться к работе. – Но я настаиваю на свадебном подарке, поэтому не удивляйтесь, если я вам что-нибудь преподнесу втихаря.
– Не нужно ничего, пожалуйста, – процедила она, забрала свидетельство и поспешно покинула мой кабинет, напоследок напомнив, во сколько нам выезжать.
***
Имея – не храним, потерявши – плачем. Это мое жизненное кредо.
Удивительное дело, но меня вдруг такая ревность взяла! Что за Панфилов? Кто такой? Я даже не успел, прочитать как его звать и год рождения. Ольга Владимировна никогда-никогда не говорила о своей личной жизни. Я даже думал, что она из тех, кто хочет состариться в окружении собак и кошек. Но нашелся какой-то Панфилов, который мало того, что смог ее расшевелить, так еще и женился на ней! Немыслимо! То, что я пытался сделать три года, какой-то непонятный мужик сделал на раз-два.
Все эти годы Ольга мне искренне нравилась. Но я не испытывал того, от чего мается подросток. Мне не хотелось писать ей стихи, я не плакал от того, что не гуляю с ней под луной, сердце мое не разрывалось от тоски (наверное, это потому, что мы виделись на работе каждый день, кроме выходных и праздников). Я настолько привык, что Ольга вроде бы только моя, и без задней мысли просил ее задерживаться на работе во время авралов, таскал периодически ее со мной на обеды, индивидуально дарил какие-то подарки на день рождения, Новый год и Восьмое марта. Мне нравилось видеть ее легкую улыбку и смотреть, как она ведет переговоры, а в офисе сосредоточено делает замечания практикантам. Что это, если не любовь? Но так как я не проявлял к ней настойчивого романтического интереса, потому что боялся отпугнуть, она, наверное, не думала обо мне как о возможной пассии. Да и нельзя упускать то, что я, быть может, не в ее вкусе. А кто в ее вкусе? Какой-то Панфилов? Да быть не может! Может он ее обманул? Заставил? Она случайно забеременела, и они были вынуждены пожениться?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст