Геннадий Анатольевич, не стесняйтесь, я вас и отсюда прекрасно слышу, – отвечаю, не меняя тона.
– Парень, не борзей и выходи по-хорошему. А не то Андрюха все-таки выломает эту чертову дверь, как и собирался. И тогда у тебя будут ну оо-оочень большие проблемы.
Очень смешно! Можно подумать, если я выйду сам, проблем и неприятностей у меня будет гораздо меньше. Но свои сомнения предусмотрительно держу при себе и не озвучиваю. Сижу молча, отчаянно надеясь, что меня все-таки оставят в покое и все это безумие рассосется как-то само-собой.
– Выходи давай. – Не желал униматься настырный дяденька и вкрадчивым тоном добавил: – Мы просто сейчас все сядем и всё спокойно обговорим. Я с Андрюхи потребовал, чтобы он и пальцем тебя не смел тронуть. Так что, давай, выползай, пока он еще не передумал.
А вот эта информация уже заслуживала рассмотрения. Геннадий Анатольевич, несмотря на то, что имел глупость дружить и вести бизнес с таким придурком как извращенец, сам выглядел мужиком адекватным и внушающим некоторое доверие. Его словам хотелось верить. Да и на самом деле… не могу же я прятаться в этой комнате бесконечно, даже если и очень хочется. А тут мне вроде бы выдвигают не совсем уж и плохие условия для капитуляции. В общем, решаюсь рискнуть.
Запыхавшись и проклиная все на свете, еле сумел разгородить проход. После чего настороженно открываю дверь и обнаруживаю за ней совершенно спокойно ожидающего моего появления мужчину. Геннадий Анатольевич был один и это обстоятельство уже обнадеживало и вселяло определенную надежду на то, что убивать меня все же не планируется. По крайней мере, не сразу же…
На этот раз меня отконвоировали в рабочий кабинет. Большая комната в темных тонах, с массивной дубовой мебелью и с восседающим за столом мрачным по самое не могу извращенцем, произвела на меня крайне тягостное впечатление. Да еще настолько, что если бы не предусмотрительно остававшийся за моей спиной Геннадий Анатольевич, я предпринял бы очередную попытку сбежать из этого дурдома. Пускай и практически голышом. А так, пришлось молча усесться в кресло, стоящее как раз напротив Андрея Викторовича, куда меня впихнул конвоир, не менее мрачный, чем его друг.
Сидим. Извращенец таращится на меня, я же в упор рассматриваю стоящую на его столе абсолютно абстрактную стальную статуэтку. Молчим. Начинаю психовать все сильнее, да еще до такой степени, что меня начало опять колотить морозным ознобом. Нервно кутаясь в свое одеяло и все-таки решаюсь настороженно посмотреть на хозяина дома. Видимо зря я это сделал, так как Андрей Викторович тут же воспринял это действие как сигнал к немедленному наступлению.
– Ну что, детка, рассказывай, кто же ты все-таки у нас такой? – холодным требовательным тоном поинтересовался у меня извращенец, на что я еле слышно и совершенно неожиданно даже для себя самого пробормотал:
– Я и сам этого не знаю. Ничего не помню.
Глава 9
После этого моего заявления обалдели