построению гармоничных отношений между ними [Альянс цивилизаций, 2006]. Так, после упомянутых драматических событий в Египте в Каире и других городах прошли акции протеста мусульман против насилия, причем мусульмане вышли с христианскими символами в знак солидарности с коптами. Усиление роли религии на национальном уровне также является маркером новых конфигураций социальности, что проявляется в увеличении количества религиозных движений, отстаивающих зачастую помимо сугубо религиозных и социально-политические интересы; в участии лидеров религиозного мнения в мероприятиях светского характера и попытках решения многих социальных вопросов; в возрастании роли и пропаганде религиозного воспитания и образования. Как следствие, религия, приобретающая все больший вес в публичном пространстве, становится «интерпретирующим сообществом» и играет все большую роль в формировании общественного мнения.
В этих условиях актуализируется проблема религиозной и конфессиональной идентичности. Собственно в политическом пространстве значение религиозной идентификации проявляется, в том числе, и в возможностях политической мобилизации и политического участия, основанных на религиозных референтах. В данном ряду находится также четко фиксируемая тенденция расширения ресурсной, в том числе ценностно-идеологической, базы церкви и иных религиозных организаций как политических институтов. В эпоху глобализации и кризиса государственных институтов церковь как структура, состоящая из отдельных ячеек с сильным гражданским активом, структура, способная ставить проблемы, участвовать в их решении и формулировать долговременные стратегии, оказывается наиболее действенной и востребованной [Кувалдин, 2011, с. 87].
Политико-институциональная сторона религиозного возрождения может быть рассмотрена и как деятельность религиозных институтов в поле публичной политики, и как использование религиозной идеологии и риторики в качестве легитимации деятельности различных политических субъектов, и как соотношение светских и религиозных институтов и, соответственно, государственной политики. При этом влияние религии не ограничивается пределами ее институциональных форм, а увлечение формальной стороной религиозности не является показателем воцерковленности или соответствия статусу «верующего» [Касьянова, 2003, с. 221–223]. Религия перестала быть только частным делом человека, она вновь возвратилась в политику, в публичное пространство, причем в самых различных формах и вариантах: от конструктивных, связанных с благотворительной деятельностью и социальной работой, до радикально-экстремистских политических стратегий, от нравственного авторитета до институционализированных форм политической активности.
Как известно, ни одно устойчивое цивилизационное образование не может существовать без религиозно-этических систем,