жертвы.
– Он выживет, что за абсурд? – Возмутился Аристид. – Он не посмеет предать своего отца.
Аристон обиженно посмотрел на отца и увидел в его глазах ни гнев, с которым были сказаны его слова, ни разочарования, ни отвращения, а сожаление и раскаяние. Он винил себя в том, что произошло той ночью. И это было ясно видно.
– Обещаю, отец мой, я вас более не посмею подвести, – проговорил слабо Аристон.
Когда лекарь закончил и ушёл, получив за свой труд весьма приличную сумму денег, Аристид сел у изголовья больного и улыбнулся.
– Что я могу для тебя сделать, чтобы ты простил меня? – Спросил отец.
Аристон подумал немного и неуверенно ответил:
– Простите меня за дерзость, но я бы очень хотел увидеться с Дайдоросом.
– Дайдорос? – Повторил Аристид с отвращением, но увидев болезненное лицо сына, уже ласково продолжил. – Хорошо, сын мой, я выполню твою просьбу. Он придёт, когда тебе станет лучше. Больше ты ничего не хочешь, радость моя?
– Нет…– ответил Аристон, но, когда Аристид встал с кровати, он проговорил. – Хотя….
– Что?
– Я бы хотел, чтобы матушка сегодня спала со мной.
Аристид посмотрел на супругу и рассмеялся.
– Ну так уж и быть, отдам тебе свою жену на эту ночь. Но только на одну! Иначе я начну ревновать её к тебе, – он подмигнул и направился прочь из комнаты.
Глава 15
Уже на следующий день состояние Аристона улучшилось. Жар спал, вернулся былой аппетит и человеческие эмоции. Но по крайней мере, так казалось всем. В действительности, Аристон всё ещё помнил ту ужасную ночь, которая чёрным пятном лежало у него на душе и памяти. Когда он закрывал глаза, то видел Креона. Его длинную и чёрную бороду, его огромное, мускулистое тело, мясистый нос, обветренное и грубое лицо, жёлтые зубы…До сих пор помнил это тошнотворное зловонье, сочетающее в себе запах вина и пота. От подобных воспоминаний становилось стыдно, противно и больно. Прежде всего от своего бессилия и невозможности противостоять жестокой реальности, где он, Аристон, всю жизнь был и остаётся прекрасным мальчиком с женоподобной внешностью, красота которого сводит с ума не только женщин, но и мужчин. Он говорил:
– Лучше бы я родился уродом.
Ведь тогда ему бы не пришлось страдать и мучиться всё время, с трепетом боясь похотливости местных мужчин.
Но так или иначе, сейчас Аристон более всего не хотел расстраивать своей “болезнью” любимых, которая пустила свои злосчастные и чёрные корни прямо в его юную и непорочную душу. Вследствие этого он искал в себе силы не показывать своих истинных эмоций, своего истинного нравственного состояния и по возможности вести себя более-менее достойно, в то время, как жизнь совершенно потеряла смысл. К тому же присоединились мысли о возможной связи Флоры с Креоном. Тогда он сжимал крепко кулаки и злился от безысходности и обиды. Но все эти догадки сменялись приятными воспоминаниями, в которых Аристон был счастлив с возлюбленной, и тогда