в лесную чащу. Нить все тянули и тянули, а рука сильнее измазывалась кровью. Шагая в неизвестность, думал лишь о том, что находиться по ту сторону. Не сбавляя темп шага, близился к месту, где заканчивается веревка. Намотав на руке клубок, увидел странную картину. Сердце было соединено с чем-то подземным, так как сама нить уходила под землю. Потянув ее на себя, услышал скрип открывавшейся двери, который внезапно разбудил меня…
Аккуратно приподнявшись чуть повыше, пытался разглядеть сонными глазами, вошедшего в комнату Алика. Русые прямые локоны были уложены неряшливо на бок, темно – зеленные глаза были защищены светлыми ресницами, широкие скулы, которыми он покоряет девушек и появляющиеся ближе к весне. Перевязанная рука только делала его воинственнее, и ничуть не портило его вид Казановы. Только лейкопластырь у виска говорил о жалости и уязвимости…
Как оказалось, у меня был сломан нос. Помимо носа были отбиты органы, а не сломаны ребра (как я думал) и к тому же, заработал ушиб на затылке, который мешал мне из сидячего положения принять лежачее. Алика тогда увезли к другому врачу и поэтому нас больных разлучили ненадолго. От того, что случилось два часа назад, у меня поползла первая улыбка. Правда улыбка истерики и скорее истерика от того, насколько была глупа эта ситуация. Приехал брат, а я его встретил с битой. Единственное, что подняло мне настроение за это долгое и ужасающее время…
Подойдя к моей кровати, Алик с серьезным видом пододвинул стул и присев на него, недовольно произнес:
– Ну, ты и козел,
На такое неожиданное начало разговора не знал, что ответить… разве что, ответить взаимностью и продолжить все на повышенном тоне. Прокрутив в голове всю нелепость ситуации, незаметно для себя уголки губ растянулись в улыбке. Смотря на мою реакцию, Алик держал свою напористость, но потом сдался… слегка улыбнувшись. Проходила минута веселых переглядок и все перешло в смех…
– С приездом, – поздравил я Алика, держась за живот.
– Да уж, – фыркнул он, не перестав улыбаться.
– Когда приедешь ко мне, возьму что-нибудь потяжелее, – намекал он на биту.
– Это первый раз, когда шутки обернулись тебе боком,
– Я напомню тебе это, – надул брат недовольно ноздри.
– Жалко выглядишь, – сделал он «комплимент».
– Кто бы говорил. Ну что, вправили? – спросил я, кинув на его больную руку.
– Да, вправили,
– Ну как?
– Терпимо, – выставлял из себя Алик, непробиваемого.
– Ага, а то я не слышал твоих воплей, – хриплым голосом подшучивал над ним.
– Как будто ты не визжал, как девчонка,
– Ну, разве что… твой визг заглушал мой, – шутил над Аликом, отвлекаясь от всего.
Смотря на брата, узнавал в нем Томаса. Такого же белокурого и всё дозволенного. Наверное, поэтому, в университете сразу подружился с Томасом, так как он напомнил мне об Алике. Но между ними была одна значительная разница. Алик бы никогда не предал меня. Несмотря на разные конфликты, которые