впредь приходить от конкурсного управляющего. Поступив иначе, он бы утаил средства от конкурсного управляющего, что влечет за собой наказание, в том числе для автора. Из других источников автор узнал, что поставщики труб и оборудования могли затребовать оплату напрямую от заказчика, то есть от автора, и сообщил о причитающейся сумме конкурсному управляющему. Автор заявил на владельца фирмы-подрядчика в полицию, потребовав вернуть деньги за работы, которые не были выполнены, и возместить иные неподтвержденные расходы, и потребовал его наказания. Дело было зарегистрировано в полицейском департаменте Осло и в скором времени прекращено. Причина прекращения дела приводится цитатой: «Уведомляем вас о прекращении дела, так как считаем, что состава уголовного правонарушения в нем не имеется, согласно части 1 статьи 244 Уголовного кодекса Норвегии». Таким образом, стортинг Норвегии создал в «правовом» государстве некий слой, где законы и правила не действуют. Избранные народом политики (законотворцы), заседающие в стортинге, определили допустимые пределы уголовных правонарушений. Такие пределы, которые не достигают черты, пересечение которой вызвало бы внимание со стороны населения страны и заставило бы как-то отреагировать, поэтому Норвегию продолжают называть правовым государством. К подобному отказу от ответственности за соблюдение закона и правовых норм государство шло, по всей видимости, постепенно. Полиция «считает», то есть толкует закон таким образом, что, когда подрядчик выманивает деньги, угрожая приостановить ремонт в тот момент, когда заказчик наиболее уязвим, причин для наказания нет. Полиция также не отреагировала никоим образом и на то, что владелец разорившейся фирмы прибег к принудительному взысканию долгов по счетам, не имеющим подтверждения (чеков). Он затребовал через конкурсного управляющего сумму в 240 000 норвежских крон, которую хотел взыскать с автора. То есть получается, что он хотел получить эту сумму дважды, всего 480 000 крон. Сумма была настолько нереально велика, что конкурсный управляющий был вынужден отклонить это требование. Помимо требования на сумму 240 000 крон владелец разорившейся компании решил, обратившись к известной норвежской коллекторской компании, прибегнуть к принудительному взысканию по счетам без подтверждений на сумму 118 000 норвежских крон, которая по прошествии нескольких месяцев выросла до 204 623 крон. Несмотря на то что автор мог доказать, что эти счета не были ничем подтверждены, коллекторская компания, зная об этом, продолжала требовать их оплаты. Два варианта одного и того же неподтвержденного требования приведены ниже:
Счет № 112 на 17 445,50 норвежских кроны, последний вариант.
А вот предложение на те же услуги, которое было выслано по электронной почте месяцем ранее, общей стоимостью 6250 норвежских крон.
Все счета, выставленные новой фирмой, не имели оснований либо требовали оплаты по тем позициям, которые уже были оплачены. Некоторое время спустя