поклонился.
– Разумеется, – бархатным голосом почтительно ответил он. – Надеюсь, Вы довольны… едой.
– Да, спасибо. Все очень вкусно.
Метрдотель расплылся в ненатурально-счастливой улыбке.
Проходя мимо, продолжавших играть музыкантов, она остановилась.
– Извините, что так вышло… – сказала она. Меднокожие исполнители кивнули, то ли принимая извинения, то ли просто в знак почтения. – Музыка чудесная! Спасибо.
Музыканты снова кивнули. Она не была уверена, что они понимают русский, но музыка и впрямь была потрясающей. Она обожала звучание индейской флейты. Видимо, она как-то обмолвилась об этом, и мужчина, пригласивший ее на ужин, запомнил, поэтому и нанял их. Уж что-что, а удивлять и преподносить сюрпризы он умеет. Кивнув музыкантам, она вышла из зала, вслед ей пела печальная, рвущая душу волшебная сампони.
Глава 2
Почему дом назывался «Дом у скалы» никто из местных не знал. Никаких скал в подмосковном поселке, естественно, не было. Но такое название дал ему бывший владелец. Постепенно жители поселка переименовали дом в «Стеклянный», что вполне соответствовало внешнему облику – большая часть стен представляла собой огромные окна, лишь местами стекло соседствовало с мрачным гранитом. Скандинавский стиль. Прямые линии, скупой, лишенный каких-либо излишеств дизайн.
Дом располагался в стороне и от старой части поселка, занимаемой «старожилами», то есть «деревенскими», теми, кто в большинстве своем жил чуть выше уровня бедности, и, несмотря на все усилия, так и не дотягивал до среднего класса. И от домов, построенных недавно и принадлежавших людям состоятельным, сумевшим не только дотянуться, но и переплюнуть этот самый средний класс, обосновавшимся в этих краях всего несколько лет назад. Причем «богатая» часть поселка была застроена не типовыми, кричащими о богатстве, выставляющими его на всеобщее обозрение «дворцами», а такими домами, которые аристократично молчаливо давали понять, что принадлежат людям не бедным, а напротив очень и очень обеспеченным, да еще наделенным вкусом и чувством стиля.
Прежний владелец «Дома у скалы», Игорь Афанасьевич Северцев, оставил по себе не лучшую память и у «простой», и у «богатой» части обитателей поселка. Чуть ли не каждый день к Северцеву наезжали друзья, по виду чистые уголовники. Шумные, пьяные компании носились по дорогам в любое время суток, с грохочущей из мощных динамиков музыкой, взрывающей сельскую тишину. Сколько заборов было поломано, сколько домашней живности передавлено. По ночам, частенько запускали фейерверки, мало чем уступающие по размаху и продолжительности салютам, устраиваемым по случаю государственных праздников. Управы на беспокойного, шумного соседа-беспредельщика не то чтобы не могли найти. Ее особо и не искали. Опасались. Про Северцева ходили разные слухи. В том числе, что он то ли вор в законе, то ли просто тесно связан с уголовным миром. Но в том, что неугомонный сосед не вполне дружит с законом, не сомневался никто. Гости-то его были явно не из клуба