вернулся из лагеря, где отсидел срок немаленький. Верховой вскинул винтовку, пуля ударила в пень рядом с Ляховым.
– Ставь коробок, – хрипло сказал Зотов. – Ставь коробок на пень, кому говорю…
– Ты чо, паря? – сделал шаг вперёд Ляхов, и вторая пуля взбила фонтанчик пыли перед ним.
– Ну…
Трясущимися руками Ляхов поставил на пень коробок и не успел отойти, как раздался сухой щелчок выстрела и коробок отлетел в сторону.
– Запомни, бурило, – не опуская винтовки, произнёс Зотов. – Запомни на всю жизнь: Женьку обижать нельзя. Обидишь – предупреждать больше не стану,..
Ляхов ещё раз оглядел жилистую фигуру верхового, выражавшую полнейшее равнодушие.
– Ладно, мы с тобой ещё поговорим. – Он бросил рейку. – Иди буровую помой…
Женька облокотился на поручни, уставился на гладкую поверхность раствора, застывшего в ваннах.
Оставшись один, он долгим взглядом проводил уходящего Ляхова, и шрам на его лице от подбородка к нижней губе подрагивал, выдавая напряжение.
Ляхов спустился с буровой, зашагал к вагончику мастера, но потом круто развернулся и вошёл в столовую.
Женька ещё раз потянулся, крикнул Устина. За полчаса, оставшиеся до конца смены, надо было привести буровую в порядок.
5 сентября. День
Петухов и Коробов доедали рожки с мясом, когда в столовую вошёл Ляхов. Прошёл в угол, сел за отдельно стоящий столик, на который обычно составляли грязную посуду.
Петухов отодвинул тарелку, постучал пальцами по столу. Повариха подала компот.
– Спасибо, Татьяна. А Ляхова кормить не собираешься?
– Сейчас, Петрович, накормлю.
– А что ты обо мне, Иван Петрович, беспокоишься? – не оборачиваясь, бросил Ляхов. – Я ведь не девка.
– Да и я не парень, – отрезал Петухов.– Всё сделал?
– Как всегда.
– Вот и ладненько… Пойдём, Фёдор Васильевич, поглядим.
Хлопнула дверь, и Ляхов круто повернулся. Татьяна покачала головой, поставила перед ним большую тарелку с рожками.
– И ты меня не уважаешь? – спросил Ляхов, придержав её за руку. – Как что, так Ляхов вперёд, а как правду говорит, так неугоден.
– Что же ты такого сказал? – Она поглядела в окно.
– А сказал мастеру, что Коробова гнать надо.
– И он с тобой согласился?
– Куда там. Они же приятели. Я, говорит, за Коробова двух Ляховых отдам. Видала? Ляхов – передовик, гордость экспедиции – его не устраивает, а какой-то там средний бурильщик устраивает.
– Пусти, – сказала Татьяна, убирая руку. – Устин идёт.
Она быстро прошла к плите, наложила новую порцию и, когда Устин вошёл, уже ставила тарелку на стол, за которым до этого сидели Петухов с Коробовым. Устин кивнул, молча стал есть, аккуратно поддевая на вилку рожки.
Нависло тягостное молчание.
Татьяна достала тарелку из кастрюли с горячей водой, стала протирать. Тарелка выскользнула, разбилась. Ляхов ногой отодвинул