советовали им красивые юноши. Дамы, желающие показать товар лицом, удивлялись: почему же надо непременно переодеваться, когда именно эти микроскопические купальнички на завязочках им так идут? Почему нельзя в таком виде прокатиться? «Потеряются», – угрюмо объяснял белозубый моторист. Девушки не верили. И тогда мы, к своим десяти годам повидавшие всякое, устраивались на пирсе поудобнее, чтобы наблюдать за развязкой драмы. Мы точно знали: если девушка, которая решила первый раз поехать на лыжах в бикини, упала и плещется в воде, никак не реагируя на протянутую руку моториста, желающего спасти ее и вытащить на борт катера, – таки да, купальник потерялся.
Но все это веселье обычно наблюдалось в сухую, ясную, теплую погоду. Все остальные состояния природы – дождь, ветер, тайфун, цунами и похолодание до десяти градусов выше нуля – означали, что наконец-то пришла наша очередь кататься. Именно в такую погоду в наших отцах просыпалось дикое желание сделать из нас мастеров спорта международного класса, и они, наряженные в массивные телогрейки и резиновые сапоги, стояли на пирсе, грозно глядя на нас, болтающихся в воде. Такая стратегия давала свои плоды. Встав на лыжи в пять лет, к десяти мы все уже имели спортивные разряды по разным воднолыжным дисциплинам, а также стойкое отвращение к девочке Маше Старцевой из фильма про Петрова и Васечкина – ну потому что подумаешь, катается она там на лыжах, а все ей аплодируют, тоже мне, мы же лучше умеем, а про нас фильмы не снимают, эх, Маша, ладно-ладно!
4
Вторым по важности после спорта в нашей жизни был общественно-полезный труд. Для нашей же пользы. Поскольку доверить нам сложные вещи вроде готовки обеда на шестьдесят человек или доставки продуктов на базу никто не мог, мы несли посильное (вернее, совершенно непосильное, как нам казалось) бремя мытья посуды, покраски вонючей масляной краской лодок и скамеек, вычерпывания воды из катера, уборки территории и прочих дел, подходящих не слишком обремененным интеллектом небольшим гражданам.
Раньше вся посуда мылась на пирсе. Отвечали за помывку мы. И вроде как легко справлялись с этой почетной обязанностью. По крайней мере, взрослым так казалось. Правда, все чаще дежурные обнаруживали, что еду класть некуда – тарелки на кухне заканчивались уж больно стремительно. Однако ведь и народу приезжало с каждым днем все больше и больше. Где уж на всех тарелок-то напастись!
Но однажды тетя Таня спрыгнула с пирса (зачем-то ей понадобилось оттуда непременно спрыгнуть, а не спуститься чинно по лесенке, как это делали все взрослые). Спрыгнула и тут же с воплями выскочила обратно. Подняла ногу и продемонстрировала всем собравшимся вилку… торчащую из ее пятки. Так стало понятно, куда исчезает посуда. Взрослые, естественно, устроили расследование с допросом потерпевших и свидетелей. Потерпевшие очень ругались, свидетели пытались рассказать что-то такое, к делу