вздохнула.
– Слушай, давай успокоимся, – всхлипнула она. – Если я сейчас реветь начну… сутки прореву без остановки. А ты меня еще и курения лишил… Кто твой учитель? На сей раз, надеюсь, не Ли Бо?
– Нет, его звали Стив Пирс. Он и Ли Бо дружили.
– То есть… в семьсот каком-то году?
– Угу.
– Что «угу»?! Не станешь ли ты утверждать… Слушай, морда! Всему, что ты мне скажешь, я поверю! Поэтому думай, что говоришь!
Слезу текли из глаз Глеба.
– Извини, родная, меня занесло… хватит… Просто я двести лет думал, что тебя не бывает. Если честно, и сейчас думаю…
– Не смей класть трубку! – закричала Даша.
– Не выходи завтра из дома. Вечером я позвоню.
Дав отбой, Глеб свернулся на диване калачиком. Телефон звонил и звонил, но Глеб не отзывался. Он так и пролежал всю ночь голый, без постели. Только под утро забылся коротким сном.
Глава четвертая
1
А утром, после гимнастики и ледяного душа, он все-таки сварганил себе яичницу. Был четверг. По расписанию, уроков французского сегодня Глеб не давал, поэтому вполне мог себе позволить, сидя в позе «лотоса», взирать на дверцу шкафа хоть до посинения.
За окном падал мокрый снег, день был серенький и тусклый. А по дверце шкафа заплясали вдруг солнечные блики, причем источник света, казалось, находился не снаружи, а внутри. То есть не казалось вовсе, а так оно и было, потому что взамен потертой деревянной фактуры дверца обрела прозрачность и глубину. Тело Глеба словно окаменело, лицо походило на гипсовую маску, а фиолетовые глаза были широко раскрыты и мерцали холодным огнем.
Дверца шкафа таяла, как лед, а за ней виднелась покрытая цветами лужайка и лоскуток синего неба. Послышался невнятный, будто пробивающийся сквозь эфирные помехи, птичий щебет. И где-то неподалеку будто зажурчала вода. Лоб Глеба покрылся капельками пота.
В комнату влетела вдруг желтая бабочка – заметалась, закружилась и села Глебу на нос. Бережно ее сняв, Глеб встал с дивана. Видение лужайки сразу же начало тускнеть, и сквозь него отчетливо проступила потрескавшаяся дверца шкафа. Глеб распахнул дверцу – шкаф был пуст, но вместо задней его стенки светился выход в зеленый благоухающий мир. Глеб выпустил туда бабочку. Тут мир стал тускнеть, расплываться… и вскоре на его месте опять возникла стенка старого шкафа. «Ну вот, – закрывая дверцу, улыбнулся Глеб, – теперь уже лучше».
И с этой самой улыбкой он позвонил Илье.
Илья не ответил на приветствие, не поинтересовался здоровьем, а безо всяких околичностей заявил:
– Нет, старик, работать это не будет. Хоть ты меня режь.
– Дурак, – вздохнул Глеб.
– Старик, послушай мудрого еврейского мальчика. Что, собственно, такое твое многомерное пространство? Что такое система координат, при выборе которой можно сколь угодно сблизить любые две точки? Это всего лишь красивая математическая абстракция…
– Дурак, дурак, – буркнул Глеб.
Илья фыркнул.
– От Дашки заразился? Мазл тов!
У Глеба покраснели уши.
– Денька через два-три, – пробормотал он, – я тебе все на пальцах покажу.
– Куда-нибудь