что ни справа, ни слева нейрофоны у меня не висят.
– Дикарь! – заявил дядя Вова. – Даже батя мой подключился, а он восьмой десяток в том году разменял.
– Дикарь, – согласился я.
– Как же ты обходишься-то? Все платежки через него сейчас. И документы все…
– Да вот, обхожусь, – я пожал плечами. – Делать нечего. Мы с ним несовместимы.
– Это как же?
– Ну физически. Не контачит с мозгом.
– А-а-а… Слышал про таких, – покивал дядя Вова и, пожевав губами, добавил: – Извини.
– Все нормально, я привык.
– Ну да. А я-то думаю, как ты заметил, что это не «порш»: либо программа сбоит, либо твой прибор. А оно вот оно как…
Дядя Вова вытянул сигарету, прикурил и продолжил:
– Привык я к ней, к «девятке» своей. Еще в 97-м приобрел. На кооперативные деньги. До сих пор как новая. Ухаживать просто надо. И не в сервисе, а самому, своими руками. Я ж по жизни автослесарь. Сейчас, понятно, не работаю, но, как говорится, руки-то помнят. И пожалуйста – результат! Даже купить предлагал коллекционер один, большие деньги давал. Но, думаю, хрен вам: двадцать лет я в своей ласточке проездил, в ней и помру. А внуки задразнили. Ну и посоветовали, как из нее «порш» сделать…
Он говорил и говорил, и голос его, сливаясь с мягкой музыкой, действовал как снотворное. Я снова откинулся в кресле и полуприкрыл глаза. Сейчас выйду на Садовом, прогуляюсь, подумаю, что дальше.
Штурмовали квартиру те же, кто вломился в Компанию – в этом сомнений не было. Значит, у меня только два варианта: либо бежать к своим и все им рассказывать, либо бежать к чужим и продавать флешку. Но только я ведь не шпион и не имею никакого представления, как и кому продавать «военную тайну». Да и тайна ли у меня там? Вдруг хрень какая-нибудь? Посмотрят как на дурачка и вежливо выпроводят вон. Или в порядке корпоративной этики сдадут нашим…
Полоса шоссе мягко забрала влево, и впереди открылся город, полыхающий заревом посреди ночи. Отсюда, издалека, создавалось впечатление, что Москва накрыта светящимся куполом. Мегаполис походил на живой организм: с кровеносными сосудами магистралей, внутренними органами жилых кварталов, жизненными центрами переливающихся едкими огнями высоток…
Темноту сбоку разорвал громадный билборд: песчаный пляж, усыпанный огромными ракушками, фигуристая девушка в купальнике сексуально изгибается под лучами восходящего солнца, в роли которого выступает таблетка нейрофона с расходящимися лучами нанонитей. «У будущего есть имя! Нейрофон», – гласил слоган.
Ага. У настоящего тоже есть – жопа! Я без спроса снова потянулся к сигаретной пачке, но она съехала по торпеде в сторону – водитель заложил резкий вираж и, хрустя гравием, затормозил на обочине.
– Чтоб вас всех! – выругался дядя Вова. – А если бы влетели на полном ходу?
Вытаращенными глазами он пялился на абсолютно ровный участок шоссе. И снова возникло это чувство, когда ни хрена не понимаешь собеседника, но нужно во что бы то ни стало въехать в тему.
– И, сука, ни знаков,