между двумя сферами и не постулируется напрямую, в них имплицитно присутствует следующая логическая цепочка: ассоциация (мозг – мораль) → опосредование → обоснование → детерминация [Shirmann, 2013 b, p. 293].
Как свидетельствует история науки, продолжает Ширманн уже в другой статье (посвященной научным дискуссиям XIX в. о гипотетической связи между мозговыми нарушениями, душевными болезнями и преступными действиям), на протяжении последних четырех столетий практиковались разные способы толкования мозговых явлений и ассоциированных с ними поведенческих актов морального толка [Shirmann, 2013 a]. В XVII–XVIII вв. в фокусе внимания естествоиспытателей и философов морали находился животный инстинкт – как вероятный участник нравственно окрашенных суждений и действий. В XIX столетии создатель френологии Ф.И. Галль выделил в коре головного мозга особый «моральный орган»; последователи Галля защищали идею внеморального поведения как специфического соматического заболевания. Укоренению морали в сфере природного способствовала и эволюционная теория Дарвина, с позиций которой моральные акты обеспечивают преимущества в борьбе за выживание и потому получают наследственное закрепление. В итоге генезис морали вышел из-под контроля религии и стал рассматриваться в терминах естественной эволюции вида Homo sapiens.
В конце XIX в. в центре дискуссий о морали оказалось предположение о существовании устойчивой ассоциации между аморальным поведением, душевным расстройством и патологией мозга. На материале громких судебных процессов 1880–1890-х годов, имевших широкий общественный резонанс в США и Западной Европе, Ширманн показывает, как в этот период (названный им временем материализма в психиатрии) в контексте острых научных и социальных споров формировалась специфическая модель взаимоотношений между моралью, преступлением, психическим расстройством и патологией мозговой деятельности. В рамках этой модели «безнравственность была представлена как безумие, а безумие – как мозговая ущербность» [Shirmann, 2013 a, p. 34]. Данная теоретическая схема ознаменовала собой первую попытку концептуализации морали в терминах нейробиологии − путем спекулятивного сопряжения таких явлений, как отклонение от психической нормы, асоциальное поведение, противоправные действия и особенности структуры головного мозга (врожденный дефицит морального чувства). Однако было бы ошибкой утверждать, что в конце XIX в. уже существовала научная дисциплина, известная сегодня как нейробиология морали. Более того, попытки осмысления мозга как предпосылки морального сознания, несмотря на свою популярность у широкой публики, не получили поддержки среди психологов, психиатров и естествоиспытателей того времени. В сообществах ученых тех лет преобладали противники прямолинейного детерминизма в отношениях морали с ее возможным материальным субстратом. Большинство психиатров и судебных экспертов признавали существенную роль среды, воспитания и условий социализации будущего