и патриотически-декламационных шаблонов породил дискуссию: какой должна стать центральная идея изучения литературы? Педагоги-новаторы 1960-х годов большей частью склонялись к психологизации литературного курса. «Образ» и герой должны были стать иллюстрацией психологических типов; литература превращалась в источник моделей поведения. «Правильное понимание» продолжало доминировать на уроке, но обретало иллюзию научного вывода.
В 1968 и 1969 гг. вышли новые учебники для 8‐го и 9‐го класса, и лишь в 1976 г. – для 10‐го класса. При подготовке последующих изданий более всего менялся учебник 8‐го класса, особенно в той части, где рассказывалось о литературе первой половины XIX в. Новый учебник претендовал на большую научность. Теоретико-литературные определения вмонтировали в общий ход изложения: тот или иной термин вводился в школьный обиход в связи с анализом определенного текста. Однако теории не позволялось стать важнее идейных сентенций. Общий стиль изложения, текстовые интонации сместились в сторону доверительной беседы с учеником: «представим себе», «послушаем их беседу», «перечитайте еще раз».
Несмотря на перемены, учебник сохраняет патриотическую основу. Патриотизм и международное значение писателя по-прежнему организуют биографические разделы учебников. «Служение народу» – обязательная похвала почти в каждой биографии. Ряд писателей-патриотов, сформированный сталинской эпохой, был с незначительными изменениями перенесен в новый учебник: он превратился в ряд «народных писателей». Народность, заимствованная из критической литературы XIX в., стала важнейшей характеристикой литературного процесса в 1930‐е годы. Однако придерживаться единого понимания народности никак не удавалось. В главе о декабристах народность приравнивалась к национальной самобытности. У Пушкина она превратилась в освещение роли народа в истории и обрела тесную связь с «историзмом». В главе «В.Г. Белинский» народность пережила еще одну трансформацию: «Под народностью литературы Белинский понимал служение родине и зарождавшемуся революционно-демократическому движению». А чуть дальше народность становилась синонимом реализма.
Понятие народности, весьма актуальное в эпоху Гоголя, восходит к рассуждениям о «национальных характерах», начатых Гердером и его современниками. Советское литературоведение акцептировало «народность» через Белинского и попыталось применить это понятие к современной ситуации, а также к каждому конкретному тексту в качестве положительной характеристики. Народность была нужна как положительная характеристика с неясным значением.
Наряду с народностью цементирующим раствором для писательского ряда стал «реализм». Если раньше, вслед за Гуковским, считали, что реализм появляется в творчестве Пушкина – в «Борисе Годунове» и «Евгении Онегине», то теперь Пушкин делается основоположником критического реализма, а просто реализм растекается по всей программе и, наряду с народностью, получает функцию знака качества. Теперь уже не Пушкин, а Радищев