может стоить мне моей должности. – Канцлер снизошел до того, чтобы посмотреть Сильюну в глаза. – Тебя отец надоумил? Но он не может занять должность канцлера во второй раз.
Сильюн пожал плечами:
– А что, на ваш взгляд, является более страшной трагедией: лишиться должности или потерять любовь? Я считаю вас достойным человеком. Уверен, и тетя тоже.
В комнате воцарилась тишина. Слышно было лишь жужжание, а затем стук – опьяненная пыльцой пчела ударилась в оконное стекло.
– Она так лежит уже двадцать пять лет, – сказал Зелстон. – С того самого дня, когда Орпен Моут сгорел дотла. Я пытался вывести ее из этого состояния. Твоя мать и даже твой отец тоже. Обладающие самым сильным Даром пытались это сделать, но и у них ничего не получилось. А ты, семнадцатилетний мальчишка, утверждаешь, что сможешь поставить ее на ноги. Почему я должен тебе верить?
– Потому что я был там, где она все это время находится. Все, что мне нужно, – это привести ее обратно.
– И где же она находится?
– Вы знаете… – Сильюн улыбнулся. Он улыбался так же, как и его мать и как тетя Эвтерпа, учитывая близкое родство. – Там, где вы ее оставили.
Зелстон вскочил со стула, который упал на пол с таким грохотом, что мог разбудить мертвого, но только не женщину, лежавшую в постели. Схватил Сильюна за лацканы поношенной бархатной куртки для верховой езды – неожиданное развитие событий. Сильюн услышал треск ткани: не жалко, куртку нужно было менять на новую. Лицо обдало горячее дыхание канцлера.
– Мерзавец! – прошипел он. – Чудовищный ребенок чудовищного отца!
Зелстон оттолкнул Сильюна к окну, тот ударился головой об освинцованное стекло, что вспугнуло сидевших на ветках деревьев птиц.
– Я единственный, кто может исполнить желание вашего сердца, – возразил Сильюн, злясь на то, что его голос дребезжит, как блеянье козла, хотя это так естественно, когда крепкая мужская рука сжимает твое горло. – И взамен я прошу не много.
Канцлер заворчал, выказывая отвращение, и разжал руку. Сильюн слушал Зелстона, с достоинством поправляя наполовину оторванный воротник.
– Положение канцлера дает мне право ежегодно представлять законопроект в наш парламент, который он обсуждает на трех Великих дебатах. И ты просишь, чтобы в этом году я отказался от этого исключительного права, предложив вместо этого отменить безвозмездную отработку, являющуюся фундаментом социального устройства нашей страны. Я знаю, что среди Равных есть те, кто считает безвозмездную отработку чем-то неправильным, несоответствующим естественному порядку вещей. Но я никогда не думал, что ты один из них.
Ты должен знать, что такой законопроект никогда не пройдет. Даже если за него проголосуют твои отец и брат. А они сделают это в последнюю очередь. Такой законопроект не только меня уничтожит. Это риск разрушить страну. И если о таком законопроекте узнают простые люди, кто знает, что может случиться? Это может уничтожить общественный строй, мир и покой Великобритании.
Я