утрам политинформацию проводили.
В общем, привели мы народ в отделение милиции и разбрелись по кабинетам, начали опрос. Кто таких ребят знает, кто видел с девушкой и т.д. Так мы работали три ночи подряд. Наконец, на третью ночь, когда мы потеряли почти всякую надежду хоть на какой-нибудь положительный результат, наткнулись на одного парня, который заявил, что знает одного из парней.
Тут же мы установили, кто он, где живет – и выехали на задержание. Когда появились у него дома, то сразу же поняли, что попали "в цвет": он нас ждал. Дальше уже пошла техника: допросы, опознание. Он раскололся, рассказал, с кем был, и дал подробные показания. Оказалось, что двое других парней работают на Ленинградском адмиралтейском объединении (ЛАО). Едем мы вместе с потерпевшей и по фотографиям производим опознание. Тут же в цехе их и задерживаем. Оказалось, что вовремя: они уже знали, что их ищут, собирались уволиться и уехать в деревню. Все были задержаны, признались в изнасиловании. И тут приходят результаты судебно-медицинской экспертизы. Оказалось, что, после изнасилования тремя парнями, девушка Екатерина осталась девушкой, такое вот у нее строение.
Халатность
Говорят, от сумы да от тюрьмы не зарекайся. Особенно для меня это актуально сейчас, когда, по прошествии десяти лет после ухода на пенсию, я очутился под следствием… Но это со мной не в первый раз. И мое первое столкновение с советским правосудием показывает, насколько в нем было много формализма.
Дело было где-то летом 1980 года. Я тогда работал старшим группы дознания Октябрьского РОВД Ленинграда. В то время отделов дознания как таковых не было: роль дознавателей выполняли участковые инспектора и инспектора уголовного розыска, назначенные приказом начальника отдела. Ну а для руководства ими назначался старший. Вот этим самым старшим и был я.
В одной из коммунальных квартир района, а их тогда было процентов 80-90, проживали два бывших милиционера Первого отделения милиции: Николай и Петр.
Раньше они работали вместе, вместе же получили комнаты в одной квартире – и отношения между ними были хорошие. Потом их пути-дорожки по работе разошлись, но совместное проживание, разумеется, осталось. Оба они были женаты. Николай, когда женился, переехал жить к жене, а Петр остался в своей комнате. Комната Николая пустовала, и Петра это очень устраивало, ведь фактически у него получалась отдельная квартира: комнат-то всего две и было.
Время шло, и у Николая где-то в деревне подрос племянник. И вот в один прекрасный день он приехал к своему дяде – учиться в ПТУ.
Разумеется, имея отдельную комнату в коммунальной квартире, Николай туда и поселил своего племянника. Однако появление постороннего парня для Петра, уже привыкшего к отдельной квартире, стало очень неприятным сюрпризом. Он начал потихоньку притеснять парня: то посуду за собой не помыл, то в туалете воду не спустил, то не там встал, то не там сел… Парень приехал из села, привык старших слушаться, но все же не вытерпел и пожаловался