Гаучи, но и вследствие возможной неверной оценки вещественных доказательств, из-за клубка политических интересов и дискредитированных свидетельств. В октябре 2009 года были обнародованы документы, согласно которым Тони Гаучи и его брат Пол получили от американского министерства юстиции вознаграждение в три миллиона долларов.
Оглядываясь назад, я думаю, что роль памяти мальтийского торговца в судебном процессе была не меньшей, чем роль Меграхи. Юстиция может торжествовать или терпеть фиаско в зависимости от такой ненадежной вещи, как наша память.
Во время обыска в квартире Абу Тальба следователи обнаружили на кухонном столе календарь. Дата 21 декабря 1988 года, день взрыва в небе над Локерби, была обведена кружком.
Этот круг должен был о чем-то напомнить Абу Тальбу. Чтобы лучше запомнить.
Как вы думаете, кто вы?
Воспоминания отражают историю личности, это повествования, которые мы вплетаем в ткань нашей внутренней автобиографии. Это не совершенные копии; истории приспосабливаются к нашим ценностям и надеждам. В большинстве случаев нашу память никто не проверяет и не контролирует. Выслушивая чей-нибудь рассказ, вы обычно не бежите тут же проверять достоверность сообщенных вам фактов. В нашем сознании, если мы не стремимся намеренно обмануть, эти воспоминания соответствуют тому, что мы чувствовали и переживали, хотя на пути стоят фильтры, которые мы устанавливаем по собственному выбору. В нашей истории есть фрагменты из самых разных источников – понемногу отовсюду. Наружу выдается это отредактированное фото, которое становится новым оригиналом. Поставьте «лайк». Субъективно – это не обман, для нас это – истинная правда в последней инстанции. Итак, кем мы являемся после того, как истории отредактированы, просеяны и отфильтрованы – грозит ли это разрушением идентичности нашей личности? Существует нарративный взгляд на идентичность, согласно которому мы – до некоторой, конечно, степени – являемся нашими историями. Как говорит психолог Дэн МакАдамс: «Люди творят в своей жизни единство и цель, придают смысл психосоциальной нише, в которой живут с помощью таких историй, даже если для этого им приходится опираться не на одну, а на множество историй».
У нас есть устойчивая концепция самих себя, которую мы можем выразить вовне.
Собственные истории наполнены амбициями, ждущими своего воплощения, задачами, которые надо решить, прошлым и будущим, которыми надо овладеть. Между прошлым и будущим вплетены связи, соединяющие нашу самость с другими людьми.
Я очень неохотно принимаю эту нарративную теорию во всей ее полноте. Не все мои пациенты могут так поведать мне свои истории. Этих пациентов следует исключить из нарративной концепции. Воплощение Аниты, например, выходит далеко за пределы точности или достоверности данной истории. Правда, изложение истории может помочь нам связно и полно построить собственную личность и понять ее, но, несмотря на это, странно думать, будто мы должны для этого рассказывать какие-то