ты у меня, один! – кричал князь. – На тя надёжа единая! Я тебе Русь Червонную в наследство оставить хочу, а ты! Заместо того, чтоб науку постигать, шляешься невесть где! А ежели б люди какие лихие?! Али лодка б посреди Сана перевернулась?!
На Семьюнку, видя, что прикипел к нему Ярослав, махнул князь рукой. Велел отдать его в учение вместе со своими и боярскими детьми. Сиживали отроки за буковыми столами, выводили буквецы, затем изучали более сложные предметы. Егоза Евдоксия оказалась к учению способной, с годами стала старательней и преуспевала паче прочих, Ярослав учился чуть похуже, Семьюнко, хоть и быстро всё ухватывал, да неусидчив был вельми, так и норовил куда сбежать с уроков. Иван же, сын боярина Домажира, читал и писал с превеликим трудом. Науки Ярославу давались, а вот в ратном деле получалось у него мало что. То с коня упадёт, вызвав гнев ярый родителя, то стрела у него с лука сорвётся. Чему обучился лучше – так это владеть саблей. Рубиться они с Семьюнкой умели здорово, благо, учитель у них оказался добрый – дядька Гарбуз.
Как один раз упал с коня да едва не расшибся, помнил Ярослав до сей поры. Сидел сконфуженный, в ответ на отцовую ругань говорил одно и то же:
– Я ж не виноват. Конюхи твои тарпана[156] какого-то дикого подсунули. Он и понёс, ирод!
Угрюмо исподлобья взирал Ярослав на отца и сестёр. Анастасия, не выдержав, прыснула со смеху, смущённо прикрыла рот ладонью, в глазах Евдоксии тоже читалась насмешка. Отец злился, ходил взад-вперёд по горнице, ругался. Родителя отрок Ярослав сильно боялся. Крутым нравом отличался князь Владимирко, в том числе и к сыну своему был строг. Однако строгость эта всё-таки помогла, научился княжич управляться с резвыми скакунами.
Шестнадцать лет стукнуло Ярославу, когда перебралась их семья в Галич. В этом городе умер один из двухродных братьев Владимирки – Игорь Василькович. Сыновей его князь Владимирко выгнал из пределов Червонной Руси, и те, все трое, вскоре сложили головы во время очередных княжеских междоусобиц.
В ту пору Галич был невелик, чуть поболее какого-нибудь Бужска или Белза, но после того, как сделал его Владимирко столицей своего обширного княжества, город стал быстро расти и хорошеть.
Затем случилась война с Киевом, была сеча под Ушицей с дружиной Изяслава Давидовича и союзными ему половцами, неожиданно яростная и кровавая. В рубке сей у стен крепости и получил Ярослав свои раны. После той битвы отец в походы его не брал, берёг сына, как зеницу ока, говорил, повторял из раза в раз:
– Один ты у меня. Не хочу без наследника остаться. Некому мне, окромя тебя, княжество Галицкое отдать. Пойдёт прахом всё мною собранное…
Ярослав отвлёкся от воспоминаний и вслушался в шепоток сестёр.
– У нас тоже воюют всё время. Брат моего Болеслава, Владислав, из Силезии ратью грозит. Говорят, с императором германским сговаривается, – говорила Анастасия. – Хочет Краков себе воротить. Молодшие братья его изгнали, вот и злобится.
Слова сестры заставили Ярослава вспомнить о хрисовуле[157]