машину. В некотором отдалении от дороги на траве лицом вниз лежал человек, над ним в напряжённой позе стоял Герцог, рядом сидела Ольга и смотрела в нашу сторону. Когда я подошёл совсем близко, Герцог покосил на меня глазом, но позы не изменил.
– Стрелкин? – спросил я у Ольги, кивая на лежащего. Она кивнула. Я протянул ей руку, чтобы помочь подняться. – Ты как здесь?
Ольга неопределённо повела плечами.
– Стреляли…
– Смешно, – оценил я шутку нашей боевой подруги. – А если серьёзно?
– А если серьёзно, то задолбалась я, Миша, говно за Герцогом убирать. Потому решила взять выходной и вывезти себя и псину за пределы исторического памятника, чтобы хоть на один день отдохнуть от какашек. Вот, блин, и отдохнула!
– Я так понимаю, что вы утром с Ершом и уехали?
– Правильно понимаешь, – кивнула Ольга.
– А чего же он мне-то об этом ничего не сказал, когда примчался с известием о Стрелкине?
– А должен был? – удивилась Ольга.
А вот это, граждане, как посмотреть. Может, да, а может, и нет. Потому и оставил я Ольгин вопрос без ответа. Отозвал от тела Герцога. Приказал бойцам пленного упаковать, грузить в кузов и держать там до моего особого указания. Отправил машину в адрес, а сам с Ольгой и Герцогом решил проделать тот же путь пешком, благо недалече, заодно и рассказ её послушать.
ОЛЬГА
А и послушай. Мне скрывать нечего! Как утром приехали, так я сразу попросила Кравченко (Львов нынче под него косит) дать распоряжение финну, чтобы он своих волкодавов из вольера не выпускал, потом повела Герцога любоваться окрестностями. Где-то час мы ими любовались, потом вернулись к даче. Я ещё издали заметила, как Ёрш вылетел из дома, словно наскипидаренный, вскочил в машину и рванул с места. И стало мне сразу интересно: что такое приключилось? Как вошла в дом, так у Кравченко и спросила. Он мне и заяснил, что при разборе архива охранки докопались до дела Стрелкина. Эх, раньше я этого не знала! А то вместо того, чтобы шуры-муры с ним крутить, открутила бы этому потаскуну головёнку – и всех делов!
Подумала я так и принялась по хозяйству хлопотать, а то без женских рук дом как-то уж больно на хлев стал походить. Финн, правда, мне мешать пытался, лопотал по-своему и под ногами путался. Но Кравченко – Львов ему что-то сказал, тот и сбежал от греха во двор. Сколько я это стойло чистила, не знаю, только притомилась, и села у окошка передохнуть. Глянь, а к дому машина катит, а в кабине рядом с шофёром не иначе Стрелкин сидит.
Ну, думаю, быть потехе! Окликаю Кравченко, а сама в стекло финну стучу. Услышал, повернул голову. Я ему рукой в сторону машины тычу, потом в сторону вольера показываю. А из машины уже бойцы сыплются. Финн глянул на это дело – и к вольеру. Кравченко уже у меня за спиной нарисовался. Посмотрел в окно, схватил меня в охапку и тащит от окошка. Чудной! Будто бы я сама до этого не допёрла. Только крикнула Герцогу: «Лежать!» – как стёкла стали под пулями