а он не добился ни одного признания.
– Откуда это известно тебе? Ты знаешь, кто они такие?
– Нет, иначе я бы ему сообщил. Но я редко имел дело со своими заказчиками напрямую. Как правило, они опасались, что кто-нибудь впоследствии укажет на них, обвинив в том, что убийство организовано ими. Некоторые клиенты закутывались в плащи, меняли голос. Большинство просто посылали слуг, которые вели со мной переговоры и передавали деньги. Несколько раз ко мне обращались шепотом из темноты, после чего к моим ногам летел кошелек с золотом. Кто именно платил, мне было все равно. Я вел бессмысленное существование; лишенный счастья, не испытывая человеческих чувств ни к кому… пока в моей жизни не появилась ты.
– Как тебе удалось выяснить, что делал, а чего не делал мой настоящий отец? Или же он англичанин? Нет, это глупый вопрос. Конечно же, я не англичанка. Ты бы не стал прятать меня в той стране, где меня похитил.
Он вскинул бровь.
– Опять предположения, Алана?
Она вспыхнула.
– Пропусти последние вопросы и ответь на первый, пожалуйста.
– Я негласно следил за тем, что происходит в нашей стране. Вступил в джентльменский клуб, посещаемый эмигрантами из Европы. Общался со знакомыми из министерства иностранных дел, которые владеют последней информацией о событиях за рубежом. Они всегда были готовы поделиться свежими новостями и незасекреченными сведениями.
– И это единственные источники твоей информации? – спросила она недоверчиво.
– Это был самый безопасный способ выяснять, что происходит в Лубинии, не привлекая к себе внимания. И это принесло результаты. Прошло четыре года, прежде чем прозвучало имя твоего отца, правда, это оказались не те новости, которых я ожидал, а лишь сообщение о том, что он женился вторично. Когда тебе было семь, до меня дошли новые слухи о том, что по прошествии столь длительного времени ты признана умершей.
Сразу две истины открылись Алане одновременно. Паппи на самом деле вовсе не хотел отдавать ее, а родной отец, обзаведясь новой женой, не горел желанием разыскивать дочь.
– Как же ты ухитрялся проявлять полное безразличие к тому, что происходит у нас на родине? – воскликнула она. – Как мог пустить все на самотек? Почему не вернулся и не разузнал все наверняка?
– Я не хотел оставлять тебя надолго или брать с собой. Наша родина находится далековато от Англии.
– Я не верю тебе! Признайся, ты просто слишком меня любишь. Вот почему ты не предпринимал серьезных попыток возвратить меня отцу.
Он не стал разубеждать ее. Его ласковая улыбка шла из самой глубины сердца.
– Ты права, я слишком сильно тебя люблю. Но я действительно не ожидал, что мне придется заботиться о тебе так долго. Рассчитывал, всего лишь несколько лет, не больше. А потом ежегодно говорил себе, что уж этот год точно будет последним. Через десять лет я начал всерьез учить тебя владению оружием, поскольку думал, что ты пробудешь под моей опекой еще совсем недолго.