бросила и пригубила воду из бокала – сухость во рту смягчилась. Во, даю! Турок прищурился. Видимо, раздумывал, в чём прокол – жертва быстро пришла в себя. – И даже больше, – нервозность скрывала раздражительностью. – Ай нот спик инглиш, вери бед ноу русиш. Онли мат и грубости.
Он замер, улыбка стёрлась с лица и вновь его озарила:
– Гуд, – подмигнул, – это мой любить язык. Я заметить, ухажеры отлетать от ваш столик с кислый лицо. Вы явно уметь привлечь внимание и поддержать разговор.
– Мы такие, – глянула на Ленку. Блин, подруга круче меня – спокойствие как у киллера. Потягивала вино с отсутствующим видом и так нехотя, лениво кивнула в ответ, что мне аж самой поверилось: она согласна на все сто. Я наигранно долго осматривала зал, хмурила брови: – Неужели, в мотеле блондинки закончились?
Турок вновь перестал улыбаться:
– То есть? Это к чему?
– I say, – растягивала слова, – чему обязаны вашему вниманию?
– Я вас чем-то оскорбить? – он покачал головой.
– Да! – брякнула и задумалась: «Чем? Не переспал со мной в первый же день? Второй? Третий?» Я ощущала себя не самым аппетитным блюдом на царском столе. Хаотичность мыслей не показывала, как могла – деланным безразличием и скукой на лице. Ещё бы зевнуть, да будет уже перебор. Турок не сдавался:
– Чем же? – нарушил повисшее молчание.
– Подкатили банально, – нашлась я, – на вопросы не отвечаете.
– Хорошо, я сказать правду, – турок посерьезнел. Облокотился на стол: – Мне скоро уезжать, а я так и не решиться говорить с той, кого заприметил с первого же дня.
– Вам нужна моя помощь, чтобы клеить очередную жертву? – опешив от наглости, вскинула брови.
– И да, и нет… – в свою очередь, растерялся турок. – Это – вы.
– Что за чушь? – возмутилась я и нервно усмехнулась: – Штамп за штампом. В Турции школа пикаперов у всех одна и та же? – вновь пригубила воды: – Требуйте возврата денег и ее закрытия.
Он так открыто расхохотался, что я «растворилась» в повисшем звуке. Низкий смех проникал в мозг и наполнял его нейтрализатором агрессивности – вызывал ответную улыбку.
– Я не врать, – взгляд тёмных глаз-маслин, обрамлённых веером длинных чёрных ресниц, пробежался по моему лицу. Коснулся губ, опустился к подбородку, скользнул ниже. Я уже не дышала. Ощутив неожиданную ласку, затаилась – грудь поднялась с последним рваным вздохом и предательски заболела. – Самое сладкое напоследок, – охмурял хрипловато, – чтобы воспоминания оставаться на позитив!
Я непроизвольно приложила руку к шее, ведь там красовалась наглейшая надпись на арабском: «Запретный плод сладок». Секунды летели, превращаясь в минуты.
– Долог и тернист ваш путь к сладкому, – отчеканила, убирая ладонь с тату. – Всех блондинок не сосчитать, а разбитых сердце не залечить. Да и зря время тратите. Я, ещё та карамель! Зубы сломаете или, в лучшем случае, кариесом отделаетесь.
– Я рискнуть. У меня