впору, через годик, когда титьки подросли. Так вот, госпожа эта (в смысле, графиня Готтен), жутко хороша, такая красавица! Но нас тоже боится, ага! Посылала отряды с мушкетами, они чесали как гребенкой каждый куст и дупло, но оказались такие же дураки, как и все прочий люд! Ведь чтобы поймать нас в нашем лесу нужно его знать, а они тыкались, как слепые куничата, храбрились и осторожничали под самым моим носом! Я сидела на дереве, качая ногами, и чуть не задевала их пятками по головам, да они бы и не заметили, в шлемах-то! Шептались, озирались крадучись – вот думали, мы их не услышим! Да плевали мы на них! Никто из наших даже и не двинулся, кто где дрых, тот там и продолжал валяться! Только мне было куражно, я и ходила за ними. А у одного даже стянула ломоть хлеба с салом, который тот дуралей оставил вместе с оружием под деревом, когда отскочил по нужде. Убивать никого не стала, зачем? Они же просто наивные, нестрелянные парнишки, к тому же не по своей воле на нас пошли, госпожа графиня велела! Эх, подневольные, покорные, а зачем? Нет бы бросить все – и к нам, в лес, на лихой промысел! Хотя, у нас крепких парней хватает, а такие хлюпики нам и даром не нужны! Пусть целуют сапоги своего негодного короля! Как бишь там его – Олух Двадцать седьмой? Ну и забери его Дьвол!
О, а Дьяволом обожают пугать священнички, монахи, проповеднички, идущие добивать народ «словом Божьим», а по сути заниматься тем же самым, что и мы – вытряхивать денежки из людей, из кого сколько можно! Разница лишь в том, что мы, видя полуживую рвань, ничего не возьмем, а эти «псы Господни» стрясут и с нищего, да еще и пригрозят «геенной огненной». Я лично не одного такого прибила… Да не пугайтесь, не до смерти! Просто покалечила слегка, да так отпустила. На черта мне их смерть? Больно уж смешно они рассуждают, а повеселившись рука слабеет, и настроя нужного нет! Зато бегут они потом и разносят по миру славушку лихую о том, какие в Западном лесу разбойники злые да страшные! Но не всегда от них весело – один все машет руками, порицает, призывает на наши головы гнев Божий, обзывает бесстыжими и безродными. А какая же я, к примеру, безродная? У меня есть отец, братья – двое, еще двоих казнили, я маленькая была, плохо помню. У меня даже муж есть, да-да! Только и того, что нас лес венчал, а не церковь! Так что вы даже не думайте, никакая я не потасканная! Кроме мужа никого не знала… ну, разве только пару раз… и то, для души! Только – тсссс!! – тихо, чтобы он не узнал, прибьет! Ревнивый такой! А сам-то… Говорит – «это моя добыча», значит, мне сердиться не на что! Любит-то он меня! Ну и что, я ведь тоже его люблю, и у меня тоже «добыча»! Не нравится – не надо, не скажу! И вы молчите! Будете? Клянитесь! Чем? Ну-у-у… А, мамой! Или бабушкой. Ну, вот и молодцы, теперь слушайте!
Один был деревенский, он мне сразу глянулся, красивый такой парень, глаза синие, волосы цвета орешника, вьются. Ростом, правда, не очень, так, чуть повыше меня, а я-то не больно удалась! Спьяну, видать делана… Да я не о том! Звали его Гансом, он рыбачить каждый день на озерцо приходил, за деревней. А я подкараулила, вышла один раз, нож к горлу приставила… Так,