однако Фафхрд не отрывал глаз от губ и глаз актрисы.
– Врачевание – одно из искусств, необходимых поющему скальду, – ответил он. – А что касается моей матери, то я лишь исполняю свой долг по отношению к ней – и только.
– Влана, вести подобные разговоры с этим юнцом неблагоразумно, – робко вмешался Эссединекс. – Он должен…
– Заткнись! – бросила девушка и вновь обратилась к Фафхрду: – А почему ты ходишь в белом?
– Все Снежные люди должны носить только белое. Мне не нравится новый обычай, когда мужчины ходят в темных или крашеных мехах. Мой отец всегда носил белое.
– Он умер?
– Да. Когда пытался взобраться на запретную гору Белый Зуб.
– И твоя мать хочет, чтобы ты ходил в белом, словно ты – вернувшийся отец?
Услышав столь коварный вопрос, Фафхрд не ответил, а неожиданно спросил сам:
– На скольких языках ты умеешь разговаривать, не считая этого ломаного ланкмарского?
Актриса наконец улыбнулась:
– Ну и вопросик! Ну что ж, я говорю, хотя и не безукоризненно, на мингольском, кварчишском, верхне- и нижнеланкмарском, квармаллийском, староупырском, на пустынном наречии и еще трех восточных языках.
– Это здорово, – одобрил Фафхрд.
– Но что же в этом такого?
– Это означает, что ты цивилизованная женщина.
– И почему же это здорово? – с кислой улыбкой осведомилась Влана.
– Ты сама должна знать, ты ведь танцуешь в театре. Словом, меня очень интересует цивилизация.
– Идет! – зашипел Эссединекс, стоявший у входа. – Влана, этот юнец должен…
– Ничего он не должен!
– Но мне и в самом деле пора, – вставая, проговорил Фафхрд. – Не снимай компрессы, – посоветовал он Влане. – Отдохни до заката, потом выпей еще бренди с горячим бульоном.
– Почему тебе нужно идти? – приподнимаясь на локте, спросила Влана.
– Я пообещал матери, – не оборачиваясь, объяснил Фафхрд.
– Ох уж эта твоя мать!
Нагнув голову, чтобы выйти, Фафхрд остановился и обернулся.
– Перед матерью у меня много обязательств, – сказал он. – Перед тобой пока ни одного.
– Влана, он должен уйти. Сюда идет… – хриплым драматическим шепотом начал Эссединекс, одновременно плечом выжимая из шатра Фафхрда, однако, несмотря на стройность молодого человека, старик с таким же успехом мог бы пытаться вырвать с корнями дерево.
– Ты что, боишься того, кто сюда идет? – поинтересовалась Влана, застегивая платье.
Фафхрд задумчиво посмотрел на нее. Затем, так и не ответив на вопрос, нырнул в низкую дверь, выпрямился и стал поджидать человека с разгневанным лицом, который сквозь туман приближался к шатру.
Ростом этот человек был с Фафхрда, но раза в два крупнее и старше, в котиковой шубе, увешанный украшениями из аметистов в серебре, с массивными золотыми браслетами на запястьях и золотой цепью на шее – отличительным знаком вождя пиратов.
Фафхрд почувствовал укол