позволил себе поменять позу, так, чтобы давление переместилось на другой участок спины, и чуть приподнял ягодицы.
Тем, кто рекламирует памперсы, стоит хоть раз в жизни попробовать их поносить. Перед тем, как занять позицию в схроне Сергей специально не пил несколько часов, и уже лежа здесь, на чердаке, позволил себе буквально несколько глотков лимонного сока смешанного с водой, которые выпил из плоской фляги через соломинку. Но организм продолжал исправно функционировать, выделяя жидкость, почки работали, и он все-таки помочился один раз часов шесть назад, на удивление обильно. Сходить под себя далось ему нелегко, навык полученный много лет назад уже ушел в небытие и он долго боролся с рефлексами, прежде чем решился сделать в штаны, но другого выхода не было. Мочевой пузырь победил.
Специальная ткань чудо-памперса впитала в себя горячую, как расплавленный свинец жидкость, но легенда «про совершенно сухие попки» оказалась все же легендой. Гениталии после мочеиспускания прели и зудели так, что Савенко отдал бы многое, чтобы снять с себя наполненные мочой «трусы-промокашки».
Лежа на свежем воздухе, в обычном снайперском гнезде, он бы не испытывал таких ощущений. Здесь же, не имея возможности даже очень медленно, но кардинально сменить позу, он вынужден был смириться с мучительным дискомфортом в паху и ждать, ждать, ждать…
Еще пять с половиной часов – и можно будет выбираться. Останется почти тридцать минут на то, чтобы собрать винтовку, осмотреться и приготовиться к стрельбе. Ну, и, конечно, на то, чтобы проверить путь для отступления.
Вчера, перед тем, как лечь в схрон, у него такой возможности не было. С ним был Алекс и еще один – мрачный тип лет сорока-сорока пяти, с бритой головой и дергающимся глазом, которого ему не представили.
В отличие от лощеного и всегда элегантного Алекса, этот мрачный, как грозовое небо, тип, был нарочито неопрятен. И пахло от него, как от плохо вычищенной беговой лошади после тренировки. Вот только руки у него, почему-то, были ухожены – подпиленные ногти, нежная кожа на ладонях – и это сразу чувствовалось при рукопожатии.
Алекс был любителем маскировок, но, как и многие, кто считал себя докой в разного рода скользких делишках, перебарщивал с основными акцентами, недорабатывая в деталях. Голова у мрачного была брита недавно – на коже виднелись мелкие, замазанные тоном порезы и раздражение, а череп не имел основательного, красивого блеска, приобретаемого после многократного, привычного выбривания. Даже запах от одежды (интересно, где они ее раздобыли в такой кондиции?) в сочетании с ухоженными ручками кабинетного работника терял часть своей убийственной интенсивности.
Вообще, во всей истории, в результате участия в которой Савенко оказался на чердаке старого здания в центре Киева, было много настораживающих, чтобы не сказать, пугающих, деталей. Деталей, на которые Савенко, будь он тем, за кого он себя выдавал, никогда не обратил бы ни малейшего внимания. Но он носил эту фамилию сравнительно недавно –