Вообще, думал он, зря человечество отвернулось от звезд. Земля так мала и беззащитна перед недобрыми гостями из глубин космоса. Глупо и недальновидно запереться в Терраполисе, пряча голову в песок подобно страусу. Тот, кто повел Землю по такому пути, был просто идиотом…
Рион зевнул, все еще глядя на небо. Когда он жил в своем персональном Эдеме, ему вовсе не хотелось смотреть на небо. Тогда розы были средоточием мировой красоты. Теперь, изломанный, почти доведенный до сумасшествия чужими знаниями, он находил небо невыразимо прекрасным, испытывая странное желание – запечатлеть увиденное на каком-нибудь носителе, будь то архаичная бумага или нейроматрица. «Когда человек созерцает прекрасное, ему хочется творить».
Задумавшись, Рион не сразу обратил внимание на едва слышимый шорох, который, казалось, шел из-под земли. А когда спохватился, было поздно – почва под ним всколыхнулась, резко просела; уже падая, Рион ухватился за жидкие, торчащие из почвы корни – они так и остались у него в кулаке. В следующий миг он полетел в кромешную тьму, но полет был недолгим: он упал в кучу рыхлой земли.
Вскочить на ноги было делом мгновения, чужие воспоминания отдавали команды телу помимо воли. Одного взгляда наверх оказалось довольно, чтобы вздохнуть с облегчением: из такой ямы он вполне выберется без посторонней помощи. Вопрос в том, почему так внезапно просел грунт?
Впрочем, на размышления не было времени: ответ пришел из чернильной тьмы продолжения норы, ответ в виде длинного и тонкого щупа, обвившего щиколотку и дернувшего к себе. Уже падая на живот, Рион успел заметить и самого охотника: помесь таракана с пауком, хищно щелкающие жвала, тонкие и ломкие на вид членистые ноги.
«Вот тебе и тварь, которая может тебя сожрать», – пронеслось в голове.
Рион успел сорвать с пояса тяжелый наногенератор, впился в него пальцами обеих рук. Тело нейра действовало просто безупречно – в тот самый миг, когда кровожадный таракан, подтащив к себе добычу, вцепился жвалами в бедро, Рион чудом извернулся и, вкладывая в удар все силы, впечатал наногенератор острой гранью в покрытую хитином голову.
Панцирь треснул. Рион ударил еще раз, попал в глаз. Потом он бил и бил, уже не помня себя, но понимая, что стоит только остановиться – и все. Он уже никогда не вернется за щит, и смерть будет жалкой и отвратительной – быть сожратым насекомым-переростком среди Забвения. Очнулся он только после того, как тонкие хитиновые ноги задергались, и монстр рухнул прямо на него, так и не разжав челюстей. Вместо головы была дыра, наполненная слизью и осколками хитинового панциря.
– Ах ты ж, – выдохнул Рион.
Тихо подвывая от боли, он руками разомкнул острые, как ножи, жвала, при этом еще и порезавшись. Кружилась голова, в ушах шумело. По ноге вялыми толчками струилась кровь – хорошо еще, что артерии не пострадали. Но рану бы перевязать, и как можно скорее.
Кое-как, ползком, он все же выбрался наверх. Дергающая боль сводила с ума, рождаясь чуть выше колена, простреливая