ее спина, повис в воздухе нож.
«Испугалась, – решил Уннар-заш, – точно, рабыня».
И, не желая растягивать неловкий момент знакомства, сказал:
– Мир этому дому, добрая женщина. Не скажешь ли, как я здесь оказался, и что задумали твои хозяева?
Женщина резким движением отложила нож и медленно обернулась.
«Красивая, – невольно восхитился Уннар-заш, и вдруг догадался, – еще одна тонкая!»
Очень светлая кожа, черные брови, словно изогнутые в усмешке, черные пушистые ресницы. А глаза – слишком светлые, колючие словно льдышки.
Несколько мгновений они мерили друг друга взглядами, как будто каждый пытался определить, чего ждать от нового знакомого, а затем она указала на стол.
– Садись. Я дам тебе поесть. Ты наверняка голоден, но пища пока будет легкой. После твоих ран нельзя сразу есть много мяса.
Уннар-заш послушно сел, не видя повода противиться. Тем более, что пустой желудок весьма красноречиво требовал еды.
«Как она здесь очутилась, да еще и стала рабыней? – мрачно подумал он, – небось, несладко быть рабыней у этих…»
Женщина поставила перед ним тарелку с бульоном, положила несколько тонких лепешек, затем подвинула себе табурет и села напротив, так, что их разделял стол.
– У тебя ничего не болит? – спокойно поинтересовалась она.
Уннар-заш покачал головой. Не только не болело, но он вряд ли когда чувствовал себя лучше – о чем и не преминул сообщить красивой рабыне.
– Это хорошо, – она улыбнулась одними уголками губ, а глаза оставались по-прежнему холодными и колючими.
– Как мне тебя называть, добрая женщина?
Она спокойно посмотрела на него в упор. И сказала:
– Меня зовут Лисса.
В комнате внезапно потемнело. Взгляд Уннар-заша метнулся к свободно лежащему ножу, но она опередила:
– Сиди, где сидишь, воин. Не будь твердолобым дураком, ты и без того уже продемонстрировал нам все, на что способен.
И было нечто такое в ее голосе, что заставило его замереть за столом, вцепившись пальцами в столешницу. В голове не укладывалось, как сидящая напротив прекрасная женщина могла оказаться чудовищем, мучившим его накануне.
– Выслушай меня, – голос Лиссы потеплел, – я прошу, чтобы ты внимательно меня послушал. Когда я тебя отмывала от блевотины, мне показалось, что у тебя довольно умное лицо. Постарайся не разочаровать меня окончательно.
Уннар-заш молча кивнул, глядя исподлобья на порождение мрака, сидящее перед ним. Лисса чуть слышно вздохнула, завела руки за голову, расстегивая цепочку, и положила на стол все тот же серебристый медальон. Требовательно посмотрела в глаза.
– Расскажи мне все, что ты знаешь о нем. Чтобы тебе лучше рассказывалось, покажу кое-что.
Она проделала то, что и Ан-далемм несколько дней назад: раскрыла крышку, что-то нажала – изображение женщины, словно сотканное из алмазной пыли, повисло в воздухе напротив Уннар-заша. Не нужно было быть