ароматами цветущих полевых трав.
Он уже знал, куда именно нужно ехать, и задерживаться более не стал.
Снова замелькали поля, изрезанные косыми полосами смешанного леса. Максимус неторопливо ехал туда, куда тянул Дар – и не прошло и часа, как машину пришлось бросить на обочине.
Он снял сюртук, аккуратно сложил его на сиденье. За ним последовали щегольский жилет в тонкую полоску, шелковая сорочка и брюки. Максимус достал из багажного отделения потертый саквояж, извлек из него «рабочую» одежду, приобретенную в соседней сфере. Вообще, соседняя сфера ему понравилась – удобная одежда, сказочно-прекрасные машины, ухоженные и одновременно весьма доступные девицы… Но дом все-таки был здесь.
Поразмыслив еще немного, Максимус прихватил охотничий нож, которым с легкостью рубил кости, затем повесил на плечо свернутый кнут с абраксовым усилителем и двинулся к своей цели.
Пока шагал по полю, приминая молодую пшеницу, думал о девчонке.
Жива ли?
Хотелось верить, что жива.
Не хотелось знать о том, сколько раз ее поимели братцы-разбойнички. Она сможет это пережить. Лишь бы только не прибили и не утопили в ближайшем болоте.
Максимус усмехнулся невольно, вспомнив, как она испугалась, оказавшись на постели. У нее были такие тонкие, изящные запястья и лодыжки. Тонкая шея. И взгляд такой… Нет, сразу ее убить не должны, и не убьют. А вот сломать, растоптать этот дивный цветок – запросто.
Скрипнув зубами, он только сильнее стиснул рукоять кнута.
Между тем он миновал поле и вдавался в лес. Неподалеку, видать, было болото – тянуло промозглой сыростью. Редкие лиственные породы постепенно сменялись темными, старыми елями. Чувство Дара в груди усилилось, сделалось почти болезненным…
Максимус шел вперед.
Он задумал немыслимое, с этим Источником. Еще никогда так не обманывал хозяина собственной жизни.
Но игра стоила свеч.
…Разбойничий поселок занял место на небольшом пятачке вырубленного леса. Не торопясь входить, Максимус прислушался, одновременно осматриваясь. Пять покосившихся строений, которые и домами-то сложно назвать. Кое-где бревенчатые стены, кое-где подбиты глиной. Крошечные окна, по большей части затянутые бычьим пузырем. Лошади, под навесом жующие сено. Два дюжих молодца в грязных рубахах, оправляющиеся за стеной одного из домов. Стояли они спиной к Максимусу, пошатываясь, чем тот и воспользовался: правого развалил до пояса ударом кнута, левого, пока тот приходил в себя от увиденного, полоснул ножом по горлу. И снова воцарилась тишина, нарушаемая лошадиным похрапыванием да еще каким-то странным звуком.
Где-то плакала женщина. Вот оно… внутри все сжалось от предчувствия, и, огибая лошадей, Максимус вполне понимал, что сейчас увидит.
…Ошибся. Открывшееся зрелище превзошло все ожидания.
На дне телеги свернулась клубочком женщина. От одежды остались лохмотья, сквозь которые просвечивала молочно-белая кожа и страшные, багровые кровоподтеки.