.

знают, что с мальчиком.

      – Да, давайте.

      Но в «Скорой» не знали. То есть никто ничего не знал про мальчика вообще и никакого ребенка не видел!

      Охренеть! И где Петька? Что с ним?

      Барташову пришлось так внутренне рыкнуть на себя, чтобы загнать подальше всякую панику, что стало больно сжатым с силой челюстям. На скулах заиграли желваки.

      Спокойно! Спокойно, он его найдет! Не может маленький ребенок просто так пропасть куда-то!

      Андрей рявкнул секретаршу, забыв воспользоваться селектором, но настолько громко-требовательно, что она и через дверь услышала и прибежала.

      – Дина, найди мне какие только можно телефоны театра кукол, который рядом с моим домом в Москве! Понятия не имею, как он называется и на какой улице расположен, но найди немедленно!

      – Что случилось, Андрей Алексеевич? – напряженно, но достаточно ровным тоном спросила секретарь.

      Вообще-то Дине Наумовне, его верному секретарю, было лет сорок пять, и он практически никогда не позволял себе фамильярности в ее адрес, глубоко уважая и ценя ее за профессионализм и преданность. Но бывали разные ситуации. Иногда очень хреновые. Иногда совсем хреновые.

      Очень редко, но бывало, он срывался, как мальчишка, и мог показать это только ей. И только ей позволял это видеть.

      – У мамы острый почечный приступ, она в больнице, и ее собираются оперировать. А Петька пропал.

      – Из театра? – уточнила она деловым тоном, мгновенно оценив ситуацию.

      – Да, Дина Наумовна, – уже взял себя в руки Барташов и чуть улыбнулся ей, как бы извиняясь за ненамеренную резкость и грубость. – Давайте параллельно искать и звонить.

      – А вы позвонили вашей домработнице?

      – Кх… – крякнул он от досады на себя. – Точно, Дина Наумовна! Это я туплю с перепугу. Может, он с ней и я рано тут панику развел.

      Но оказалось, Ия Константиновна лежит больная дома с высоченной температурой, и Барташов вновь ощутил холодок страха. Расстраивать и без того больную женщину он не стал, сказал, что просто до мамы не мог дозвониться, и на всякий случай решил набрать ее. Отмазался как-то.

      А в театр, чтоб его, никак невозможно было дозвониться! Тут уж он позволил себе от души выматериться – не удержался.

      Нет, ну на самом деле, какого, как говорится, хрена! Директорский телефон постоянно занят, словно там специально трубку сняли, никакие иные телефоны вообще не отвечают, а на кассовом номере автоответчик предлагает приятным женским голосом забронировать билеты на любой спектакль.

      Да твою ж дивизию!

      И тут запиликал его айфон, на экране которого высветился номер Петькиного телефона.

      – Дина! – вскочив с кресла, призывно крикнул Андрей, успев заметить через распахнутую дверь в приемную, как та сорвалась с места. И сразу же ответил, стараясь контролировать голос, чтобы не испугать сына:

      – Петюша, ты где, малыш?

      И поднял вверх указательный палец, призывая влетевшую в кабинет Дину Наумовну к тишине и особому вниманию.

      Но вместо Петеньки ему ответила какая-то женщина