не задохнулась от земли и листьев во рту, а потом все резко прекратилось. Нянька ничего тогда не сказала своей воспитаннице, ни слова, только дрожащими руками отряхнула платье и заплакала, от страха даже не осознавая своих действий. С этого самого дня она никогда не поднимала руки на драконицу, боясь ее неконтролируемого дара, считая его наследным проклятьем от матери.
– Ты должна идти… Прибыл твой жених, и он желает видеть свою невесту, – произнесла гувернантка, поправляя очки на лице. – Советую не ссориться с будущим мужем.
Девушка помолчала, а потом медленно направилась к кровати и с пренебрежением схватила нарядное платье. Несколько секунд смотрела на него и сухо проговорила:
– Вы опоздали с советом, и к тому же… я не собираюсь замуж за наследника черной гильдии.
– Тебя не спрашивают, – процедила Олирона, получая удовольствие, что все будет не так, как хочет наглая упрямая девчонка.
Ларисинья повернулась к гувернантке и с милой улыбкой поинтересовалась:
– Не дождетесь, когда сможете спрятаться в своей новой усадьбе и давиться собственной желчью? Не переживайте, скоро это случится, я очень надеюсь!
Олирона сжала руки в кулаки и пошла на мерзавку, с каждым днем все больше переходящую черту контроля, но тут же остановилась, заставив себя успокоиться. Такого стойкого неподчинения она никогда не видела. А отец этой гадкой девчонки позволял ей подобное поведение после случая с убийством лошади, когда он решил проучить непокорную дочь. Девушка не только оживила любимое животное, но и накрыла землей всех присутствующих. Не ожидая такой мощной необъяснимой силы, охрана владыки посчитала наследницу колдуньей, точно такой же, какой была ее мать, и владыка увидел в них угрозу.
Через сутки все свидетели происшествия необычайным образом исчезли, осталась только одна нянька, но и ее через день вызвал к себе Тарентор, наглым образом намекая на такой же исход, если информация о дарах наследницы будет известна драконам.
Безумный липкий страх поселился в душе драконицы. Не столько перед силой девчонки, наказывающей по справедливости, сколько от жестокости мерзкого подлого владыки, уничтожающего любого, кто может препятствовать его владению золотой гильдией. Ларисинья для него главное звено пророчества, обеспечивающее ему богатство и могущественную власть.
Наследница после этого случая перестала общаться со всеми, только изредка при необходимости посещала праздники, однако ее совершенно не волновала судьба гильдии. Олирона понимала: было что-то такое, чем отец шантажировал свою непокорную дочь, ведь она все же выполняла обязанности наследницы. Саму же девочку интересовали только животные, которым она была безгранично предана, и земля, подчиняющаяся ей.
Не выдержав, гувернантка прошипела:
– Как я хочу, чтобы твой муж оказался настолько жестоким, насколько ужасны о нем слухи, и обращался с тобой, как с рабыней. Ты заслуживаешь самого сурового наказания за свое непозволительное поведение.
Ларисинья