как и ты, – ухмыляется и останавливается, разворачивая меня к себе. – Паршивое чувство – быть обманутым, не так ли? – вновь касается моих волос, на этот раз поправляя локоны с другой стороны лица, а я с трудом сдерживаюсь, чтобы не отпрянуть назад. – Кстати, об этом, – меняет тему разговора. – Ты правда девственница? Скольких на самом деле ты обслужила до меня? – проводит кончиками пальцев от скулы ниже к губам. – Ну же, признайся честно, маленькая обманщица, а то этот дивный ротик на удивление хорошо справляется… – дальше я слушать просто не в силах.
Свободная рука сама собой замахивается.
Жаль только, реакция потенциальной жертвы пощёчины оказывается чересчур хороша. Он перехватывает мою ладонь совсем близко от его лица. Сжимает слишком сильно и отводит в сторону. И больно не ему, а снова мне.
– Пошёл ты со своими догадками! – вскрикиваю, отдёргивая руку.
Попытка освободиться оказывается безуспешной. К тому же ультрамариновый взор знакомо темнеет и наполняется тяжестью. Маркус бесцеремонно толкает меня к железной решётке, к которой привязаны виноградные лозы.
Сооружение выдерживает удар. В отличие от меня.
Да, я готовилась к чему-то подобному долгое время, но теперь, когда сталкиваюсь с этим в реальности… Поясницу простреливает острой болью. Сердце заходится в бешеном ритме. Громогласные удары отражаются в сознании, подобно ударам молота по наковальне.
Запястья перехвачены одной его рукой и заведены вверх. Вторая ладонь моего персонального мучителя опускается на горло, слегка сдавливая, но не задерживается надолго в одном положении, плавно опускаясь ниже.
– Ты так и не ответила, цветочек, – напоминает о былом Маркус.
Пуговичка за пуговичкой – блуза оказывается расстёгнута, обнажая неприкрытое нижним бельём тело. Холодный ветерок вызывает озноб и мурашки по коже. В то же время моих приоткрытых губ касается горячее дыхание. Мне так и не удаётся что-либо сказать.
Неожиданно нежный, но вместе с тем требовательный и страстный поцелуй отбирает мой кислород. И выворачивает душу. Понятия не имею, что со мной происходит. Но, если бы этот мужчина бил меня плетью в самой жестокой форме, я бы и то не чувствовала столько безудержной внутренней боли. Настолько яркой и необъятной, что она мгновенно заполоняет рассудок, не оставляя мне даже капли здравого смысла. И я тону в этом зыбком омуте. Вязну и пропадаю, оставляя там все истинные мысли и желания. Прячу свои настоящие эмоции глубоко-глубоко, где никто не дотянется до них. Даже я сама.
И только потом возвращаюсь в реальность.
Сжимаю пальцами металлическую решётку над головой, цепляясь за неё, как за какой-нибудь спасительный маяк, в то время как Маркус приподнимает меня выше. Ненадолго поднимаю лицо к хмурому осеннему небу и закрываю глаза.
Ничего не помнить. Не знать. Не чувствовать. Ни ласковых настойчивых прикосновений чужих рук, губ. Ни жаркого дыхания, обжигающего мою ледяную кожу, снова и снова отнимающего способность свободно дышать. Не хочу…
Но я должна.
Ведь просто никогда