он. – Я знал бы. Я всех здесь знаю. – И, кивнув, он пошел к своему грузовику.
В моей голове мелькнул вопрос: не ошибся ли я адресом? Но я знал, что не ошибся. Хардвик не только назвал его мне, но еще и написал на карточке.
Тогда зачем платить мне триста долларов? Чтобы я следил за пустым домом? Молочник, конечно, мог ошибаться, но я так не думал.
Я опять пошел к дому номер 33 и открыл одну из створок ворот.
Светило раннее утреннее солнце, и я не должен был уезжать, не проверив, что коттедж пуст. Деревянные ставни закрывали окна, я ничего не увидел. Дом выглядел покинутым.
Тут у меня возникло жуткое подозрение. Что, если этот таинственный Джон Хардвик по причинам, известным только ему, захотел избавиться от меня и потому послал в погоню за несуществующим? Я не мог поверить, что человек в здравом уме потратил триста долларов, лишь бы избавиться от меня на двенадцать часов. Неужели я был такой важной персоной? Я не находил покоя. Мне вдруг захотелось срочно вернуться в офис, побриться, принять душ и выпить кофе, достаточно крепкого, чтобы прийти в себя.
Я поторопился назад к автомобилю. В этот утренний час не было никаких пробок, я мчался по горной дороге и вскоре достиг своего бизнес-центра. Уличные часы пробили семь. Оставив автомобиль, я вошел в вестибюль. Опираясь на швабру, стоял швейцар, тяжело дыша и усмехаясь чему-то про себя. Он встретил меня унылым, каменным взглядом, а затем отвернулся. Этот человек ненавидел всех, включая самого себя.
Поднявшись на четвертый этаж, я быстро прошел по коридору к знакомой двери с надписью из облупившихся черных букв: «Нельсон Райан, частный детектив».
Я вынул ключи, но, подумав, нажал дверную ручку и повернул ее. Дверь оказалась не заперта, хотя я запирал ее на замок, уезжая накануне. Я открыл дверь и осмотрел небольшую прихожую, где были стол с потрепанными журналами, четыре довольно изношенных кожаных стула для отдыха и коврик – для желающих вытереть ноги.
Я увидел, что внутренняя дверь в мой офис приоткрыта. Она также была заперта, когда я уезжал. Предчувствуя неладное, я подошел к двери и широко распахнул ее.
Лицом ко мне на стуле для клиентов сидела красивая китаянка, сложив руки на коленях. На ней было серебристо-зеленое платье-чеонгсам, с разрезами по обеим сторонам, демонстрирующими прекрасные ноги. Она выглядела безмятежной и даже не удивленной. По маленькому кровавому пятнышку над левой грудью я понял, что она убита быстро и умело – так быстро, что не успела испугаться. Кто бы ни стрелял, он хорошо выполнил свою работу. Я вошел в комнату, как входят в воду, и коснулся холодного лица китаянки: она была мертва несколько часов.
Глубоко вздохнув, я подошел к телефону и вызвал полицию.
Ожидая прибытия полицейских, я внимательнее присмотрелся к своей теперь уже мертвой азиатской посетительнице. На вид ей было года двадцать три – двадцать четыре. О ее финансовой состоятельности говорили дорогая одежда, нейлоновые чулки и совершенно новая обувь. Ее ногти и прическа были безупречными. Как ее звали, я не мог узнать: сумочки при китаянке не было. Я предположил, что убийца забрал ее. Такая женщина