Мы в восторге зааплодировали.
– Всё, девчонки, если не мочить, то будет держаться, – сказала я, осматривая скептическим взглядом свою работу.
– Спасибо, Снеж! – с восторгом сказала Леся.
– Ты мастер, Снеж! – подтвердила Катя.
Я гордо задрала нос и вновь взглянула на воздушного змея, парящего в небе. Его «хвост» был сделан из воздушной материи в горошек…
– Ээ, Олежка, – осторожно начала, – я видела, кажется, у твоей матери юбку такую, нет?
– Да ну что ты? – он наигранно запротестовал. – Как я могу?
Потом он хитро сощурился, и опустил змея на землю.
– Ткань легкая – для хвоста отлично подходит. Да и что она такую длинную юбку носит? Теперь короткая будет.
– Она тебя убьет, – пообещал Руслан.
– Та, – он засмеялся, – у нее будет повод прийти к твоей матери за очередной обновкой, потому что «ее оболтус испортил ей любимую юбку в горошек, а скоро учебный год начнется».
Я представила эту картину. Ольга Игнатьевна, мать Олега, точно бы нахмурилась, скривила губы, наморщила нос, рассказала бы сыну, какой он шалопай. Олег бы покивал и пошел по своим делам.
Она его жутко любила, какой-то нездоровой любовью. Порой, думаю, эти чувства на него давили. С отцом ему было легче. Тот не задавал лишних вопросов, помогал ему конструировать новые модели велосипедов или самокатов. Однажды его папа лично принес мне самокат, его Олег попросил. Сам же «друг мой сердешный» сидел и корпел над контрольной по математике в школе, которую прогулял ради такого интересного занятия, как «создание» велосипеда с огромным задним колесом и двумя маленькими передними. Я тогда очень радовалась, потому что все дети в селе имели свои средства передвижения, а я нет. А хотелось мне роликовые коньки или самокат, на крайняк велосипед. Потому что дедов был для меня слишком велик, да и не умела-то толком на нем ездить.
– Слушайте, – сказала Леся, окрыленная своей «татушкой», которую старалась выставить на всеобщее обозрение, – а за нашей базой есть еще базы, так на одной такие качели большие. Больше, чем эти у нас. Снежка ж любит качаться. Может, туда сходим?
– Да, да! – мои глаза заблестели.
Что я любила больше, чем похождения по заброшенным базам села Пуховка – это качели.
Я готова была просиживать, если была такая возможность, на них часами: взмывала на них практически до крепления, хотя «солнышко» делать боялась. В основном предпочитала сидеть и мечтать о чем-то своем, что-то придумывать, фантазировать. Потом это находило применение в моих рисунках. У меня даже есть рисунок, на котором изображены одинокие качели под цветущей вишней. Деду, кстати, этот неказистый рисунок, сотворенный мною в шестилетнем возрасте, очень нравился. Поэтому он занимал почетное место на стене в его комнате.
– Давайте, – согласился Олег, аккуратно складывая своего «змея в маминой юбке», как его назвал Женя.
– Слышь, Снеж, а о чем ты думаешь, когда на качелях качаешься? –