он вернулся домой, Фрида еще не спала.
– Прости, что задержался, – сказал Зиганшин, – встречал в аэропорту одну сумасшедшую.
Жена пожала плечами.
– Зато привез тебе икры и еще какой-то морской гадости. – Быстро переодевшись в домашнее, он сел на край постели, взял Фриду за руку и вдруг заметил, что обручальное кольцо совсем не держится на ее пальце. – Ты опять ничего не ела?
– Ела.
– Надо еще. Давай принесу тебе чаю и бутерброд с икрой?
– Не надо. Пусть дети поедят, им важнее.
– Там такой пакетище, что всем хватит.
– Слава, а ты можешь отвезти меня на кладбище? – вдруг спросила Фрида.
Он покачал головой:
– Тебе надо сначала немного окрепнуть. Там на машине не подъехать, метров двести, а то и больше, надо пешком. Фрида, не волнуйся, я все сделал как надо. Место хорошее выбрал, на яру такой мысочек. Внизу речка, корабельные сосны растут кругом, будто и не кладбище.
– Но ты меня отвезешь?
– Конечно, как только поправишься.
Фрида вздохнула:
– Не знаю, я что-то не хочу поправляться. Тебе, наверное, противно на меня смотреть, что я лежу, как квашня, но если вставать, то придется жить и что-то делать, а я боюсь. Слабая я, Слава, малодушная стала.
– Ты начни хотя бы есть.
– Никак. Кстати, скажи, пожалуйста, Ксении Алексеевне, чтобы она больше специально для меня не готовила. Если смогу, то и простой еды поем, а из-за ее кулинарных изысков я крайне неловко себя чувствую.
Зиганшин кивнул.
– Слушай, – сказал он, вытягиваясь рядом с ней, – мне тут предложили заявление в прокуратуру написать на эту гадину. Давай?
– О чем ты вообще?
– На врачиху твою.
Фрида резко приподнялась на локте:
– Ты с ума сошел?
– Нет. Эта тварь должна ответить за то, что сделала с нами!
– Слава, опомнись!
Он хотел обнять Фриду, но она оттолкнула его с неожиданной силой.
Зиганшин встал с кровати и поправил жене подушки.
– Фридочка, ты почувствуешь себя спокойнее, если ее накажут.
– Вообще не вижу связи. С какой стати мне станет хорошо, если ей будет плохо?
– Фрида, возмездие важно. Это не смягчает боль утраты, но дает силы жить, иначе зачем нужна вся правоохранительная система, сама подумай.
– Зиганшин, оставь эту идею! Вот просто сейчас забудь о ней, и все.
– Слушай, но я же не замышляю постыдный самосуд, а просто хочу, чтобы человек, разрушивший нашу жизнь, был наказан по закону. Подумай сама, разве справедливо, что наш ребенок мертв, ты едва выжила, а эта стерва гуляет как ни в чем не бывало.
Фрида нахмурилась:
– Подойди ко мне, Слава. Сядь.
Он повиновался.
– Виновата не врач, а осложнение, – сказала Фрида. – Да, она проглядела это осложнение и упустила время, но такое бывает со всеми, даже с самыми опытными врачами. Тебе сказали, что не хватило каких-то пятнадцати минут, чтобы достать нашего сына живым, и ты больше всего мучаешься