кто в ней не участвует, то есть штатские.
Вопрос четвертый. Марулло раскрыл мне правду о бизнесе, то есть о процессе получения денег. То же самое говорили Джои Морфи, Бейкер и залетный торговый агент. Причем говорили прямо. Так почему же мне так противно, будто они подсунули мне тухлое яйцо? Неужели я такой хороший и правильный? Вряд ли. Подает голос гордыня? Похоже на то. Или я слишком ленив, чтобы утруждать себя? Много во мне пассивной доброты, которая есть не что иное, как лень, нежелание напрягаться и усложнять себе жизнь.
Наступление рассвета чувствуется еще глубокой ночью. По-особому пахнет воздух, иначе дует ветер, на востоке загорается звезда или планета. Жаль, не знаю, как она называется. Перед зарей ветер свежеет или крепчает. Значит, скоро мне возвращаться. Припозднившейся звезде недолго осталось светить. Как там говорят: звезды склоняют, но не принуждают? Слышал я, что немало крупных финансистов при покупке ценных бумаг обращаются за советом к астрологам. Склоняют ли звезды играть на повышение? Находится ли под влиянием звезд Американская телефонно-телеграфная компания? В моем предсказании прекрасные и далекие звезды не фигурировали. Лишь потрепанная колода карт Таро в руках праздной, блудливой женщины, которая ими и манипулировала. Или карты тоже склоняют, но не принуждают? Что ж, именно они склонили меня отправиться на Место посреди ночи и раздумывать над противным для меня вопросом куда дольше, чем он того заслуживает. Склонился-то я как миленький. Разве склонят они человека разжиться деловой жилкой, которой у него отродясь не было? Можно ли меня склонить к тому, чего я не хочу? Либо съедят тебя, либо съешь ты. С этой истины и начнем. Что аморальнее – съесть или быть съеденным? В конце концов съедят всех, земля поглотит даже самых безжалостных и хитрых едоков.
На Устричном холме давно кукарекали петухи, которых я слушал, но не слышал. Жаль, не могу остаться здесь и встретить рассвет.
Я говорил, что у меня нет никаких ритуалов, связанных с Местом, однако это не совсем так. Иногда забавы ради я представляю Старую гавань в первозданном виде: причалы, склады, лес мачт, подлесок снаряжения и парусов. Среди них мои предки, моя кровь: младшие на палубе, взрослые на мачтах, самые старшие на мостике. И никакой тебе лживой рекламы в газетах и нагоняев из-за обрезанных с цветной капусты листьев. Тогда у человека было хоть какое-то достоинство и положение. И дышалось куда свободнее.
Так говорил мой дурак-отец. Старый шкипер вспоминал драки из-за долей прибыли, махинации с провизией, придирчивый осмотр каждой доски обшивки и кильсона, судебные тяжбы и убийства – думаете, из-за женщин, славы, приключений? Вовсе нет. Из-за денег. Редко какое партнерство длилось дольше одного плаванья, а вражда вспыхивала и тянулась даже после того, как причины были давно позабыты.
Старик-шкипер не мог забыть одной утраты, точнее, не мог простить одного преступления. Он не раз вспоминал о ней, сидя или стоя на берегу Старой гавани. Мы проводили там большую