ения принадлежала советскому руководству. Она была продиктована необходимостью дать ответ на внутренние потребности страны, которая сделала выбор в пользу перестройки, демократизации, обновления. И, естественно, страна нуждалась в бóльшем сотрудничестве с внешним миром, в бóльшей открытости другим странам и народам. Эта инициатива была также продиктована нашим пониманием той ответственности, которая ложится на нас и на других, в первую очередь на Соединенные Штаты Америки, за состояние международных отношений в середине 80-х годов, когда угроза ядерной войны буквально висела над всеми. Эта тема не сходила со страниц газет и журналов, была у всех на устах. Люди были охвачены тревогой.
В моем выступлении на похоронах К.У. Черненко говорилось, что многое надо менять, – это что-то значит. Было заявлено, что мы готовы сотрудничать с кем угодно во имя мира.
Затем последовал Апрельский пленум ЦК, где наша внешняя политика, новые подходы получили дальнейшее развитие. Уже в первые дни было признано необходимым не откладывая покончить с войной в Афганистане, нормализовать отношения с США, сворачивать гонку вооружений. Мы заявили, что в Европе все должны жить как соседи, как партнеры, что надо думать об «общеевропейском доме».
И всё это делалось в рамках главного стратегического выбора – нового мышления. Что стоит за этими словами?
Потребность в новом мышлении
Новое мышление появилось не на пустом месте. И до перестройки мысли о необходимости перемен в сфере международных отношений возникали, обсуждались, постепенно пробивали себе дорогу. Это было связано с изменениями, которые начали происходить в стране после смерти Сталина. Но, как и перемены внутри страны, попытки по-новому взглянуть на внешнюю политику были далеко не последовательными, встречали сопротивление.
Когда в 1954 году один из руководителей страны Г.М. Маленков на собрании избирателей в Москве заявил, что политика холодной войны – «это политика подготовки новой мировой войны, которая при современных средствах войны означает гибель мировой цивилизации», его не только не поддержали, но осудили. А ведь эти слова перекликаются с тем, о чем сказали выдающиеся ученые мира год спустя! Но… в резолюции пленума ЦК КПСС в январе 1955 года было записано:
«Тов. Маленков в своей речи на собрании избирателей 12 марта 1954 г. допустил теоретически ошибочное и вредное утверждение о возможности «гибели мировой цивилизации» в случае, если империалистами будет развязана третья мировая война». А В.М. Молотов на пленуме заявил, что коммунист должен говорить не о «гибели мировой цивилизации» и не о «гибели человеческого рода», а о том, чтобы «подготовить и мобилизовать все силы для гибели буржуазии». Не поддержал тогда Маленкова и Хрущев.
Но именно Хрущев – под влиянием хода событий и прежде всего Карибского кризиса – занял впоследствии позицию, сходную с позицией Маленкова.
По настоянию Хрущева в официальных документах партии и государства было записано, что мирное сосуществование есть генеральная линия советской внешней политики. Однако как только в 1964 году Хрущев был снят с поста первого секретаря ЦК КПСС, эта формула была отброшена.
«Укрыться белой простыней…»
Помню, примерно в те годы или немного раньше в Ставрополе собрали партийный актив для просмотра фильма по гражданской обороне. В нем были кадры, сделанные во время испытаний атомного оружия. Страшное впечатление произвели на присутствующих эти кадры! И хотя создатели фильма пытались внушить зрителю мысль, что защита возможна, что и в атомной войне можно уберечь людей («надо отвернуться в противоположном от взрыва направлении… лечь на землю… укрыться белой простыней» и тому подобное), меня, да и большинство из нас, это не убедило. Мы пережили шок.
После окончания фильма мы обменивались впечатлениями. Одна реплика резюмировала итог просмотра:
– Накрыться белой простыней и ползти на наше Даниловское кладбище.
Было ясно: надо остановить гонку вооружений. Прежде всего – не допустить применения ядерного оружия, избавиться от него навсегда.
Попытки привести нашу внешнюю политику в соответствие с реалиями новой эпохи предпринимались и при Л.И. Брежневе. Опасность ядерной войны ощущалась, мысль работала. В принятой в 1971 году на XXIV съезде КПСС Программе мира содержалось много разумных положений – прежде всего о необходимости уменьшения опасности ядерной войны. И было бы ошибкой называть ее пустой риторикой, демагогией. Ведь в те годы был подписан договор о противоракетной обороне, первое соглашение об ограничении стратегических вооружений, такие важные двусторонние соглашения, как Московский договор между СССР и ФРГ, Хельсинкский Заключительный Акт о безопасности и сотрудничестве в Европе.
Но и эта Программа мира вскоре – на практике – «ушла в песок». А ввод советских войск в Афганистан подорвал доверие к нашей политике и вместе с ним – возможность изменить ситуацию к лучшему.
Мировая политика оказалась в опасном тупике. Тем сильнее ощущалась потребность найти выход – и не на путях «разрядки международной напряженности», которая все более воспринималась как