цилиндрической башенке…
Разговор закончился только с наступлением сумерек…
Глава 5
Наконец-то я окончательно вернулся в свой родной батальон, в котором за все время, пока выздоравливал и мотался по командировкам, произошли большие изменения. По Высочайше утвержденному штату, у нас теперь четыре роты. Моя разведывательно-диверсионная, конно-штурмовая, развернутая из полуэскадрона Дольского, пешие штурмовики под командованием Димитра Стефанова и рота огневой поддержки штабс-капитана Волгина, являющаяся также учебкой для вновь прибывающих.
«Молодые» диверсы, пройдя курс обучения, потихоньку выезжали на фронт, чтобы пройти ритуал посвящения. Под присмотром старших товарищей тихо и незаметно «сходить в гости», прирезать очередного неудачливого ганса, попавшегося под руку, и заполучить в личное пользование 98-й маузер. Немцы охреневали от такой наглости, пытались усиливать караулы, но место очередного веселья предугадать было невозможно. В конце концов они начали отгораживаться дополнительными рядами колючки, с помощью своей немецкой матери и еще кого-то там пытаясь забивать колья в промерзшую землю. Тогда в качестве ответной пакости Гордей, назначенный командиром отделения снайперов, стал вывозить свой молодняк «на охоту». Гансы попробовали прекратить сие безобразие с помощью артиллерии, но быстро поняли, что это – пустая трата снарядов.
Хуже было другое. Окопное население, которое и солдатами назвать можно было с большой натяжкой, ничему почти не обученное, кинутое на произвол судьбы и подчинявшееся только мату и зуботычинам унтеров, наслушалось расплодившихся, как тараканы, агитаторов и появление моих бойцов частенько встречало враждебно. Один раз их попытались даже побить, пользуясь численным преимуществом. Попытка, естественно, оказалась неудачной, несколько человек, как доложил Митяй, отправились вправлять вывихи различных конечностей, остальные расползлись по своим землянкам залечивать синяки и лелеять оскорбленное самолюбие.
Наши технари тоже не сидели без дела. Саперы добыли лебедку, «случайно потерявшуюся» с какой-то пристани, а пушкари во главе с Бергом приспособили одну из полученных и поставленных на самодельный лафет 37-миллиметровок в качестве гарпунной пушки. Заряжался ослабленный холостой заряд, в ствол на войлочных пыжах забивалась «кочерга», к которой был прикреплен трос с крючьями. Сей «снаряд» выстреливался навесом в сторону проволочных заграждений, а затем другой конец троса заводился на барабан лебедки, и он возвращался, таща за собой оборванную колючку. Один раз даже потренировались у себя на базе. Пылкие эмоции, сдобренные ненормативной лексикой наших нестроевых тружеников, посланных восстанавливать полосу препятствий, послужили наивысшей оценкой изобретению.
В мое отсутствие Валерий Антонович внес в боевую подготовку некоторые новшества. Пользуясь старыми связями в штабе и используя в качестве жупела имя генерала Келлера, естественно,